Вероника Заболоцкая - Великая Зеленая Лиса. Сила Волка

И Милания поняла, что, убегая от своих чувств, ранила свою младшую сестренку еще сильнее. Только сейчас она осознала всю свою глупость и эгоизм. Она остановилась и посмотрела в полные слез глаза сестры:

– Малакиния… это же я, я виновата в том, что произошло… Я сержусь, очень, очень сильно сержусь, но не на тебя, а на себя… я потому и убегала от тебя… потому что мне очень стыдно перед тобой за то, что я оставила тебя сидеть одну и не уберегла от реки… и чуть не потеряла тебя…

В конце концов все бурлящие внутри девочек и не дающие им покоя чувства были озвучены. Недопонимание развеяно. Какое же это было облегчение! Сестры обнимались и смеялись сквозь слезы.

– А я-то думала, ты злишься на меня, потому что прыгнуть в воду было так глупо! Так рисковать из-за какой-то безделушки! Я думала, ты от злости выбросила шнурок! И поделом мне…

– А я? Я думала, ты за сотни хит меня не простишь, что я пошла виться вокруг Зирона, а тебя оставила одну… и что не прыгнула за тобой… и не поймала… и так медленно бежала… А Зирон вообще упал на колени и давай плакать… а ведь он хорошо плавает… я до сих пор с ним не разговариваю! Сестричка, прости меня! Я не выбросила, я дома спрятала, чтоб никогда-никогда больше не потерять! – Милания так крепко сжала Малакинию в своих объятиях, что та пискнула.

– Ну все, отпусти, ты сейчас раздавишь меня. – Малакиния не скрывала удовольствия. Она наконец-то улыбалась радостно, как раньше. – Фу-у-х, я уже думала, мы никогда не поговорим об этом и никогда не будем прежними!

Слезы быстро высохли, и всю оставшуюся дорогу до школы девочки хохотали и баловались, обмениваясь новостями, накопившимися за то время, пока они не общались как следует.

– Себас мне говорил, что косая опушка так выгорела на солнце, что теперь вся желтая. А Тьють сказала, что на рынке в Цкеноде в три раза больше воруют, чем раньше, – рассказывала Малакиния.

– А Долговяз поранил Зирона ядовитой палкой во время игры, и у него началось заражение. Он уже неделю дома с температурой лежит. А я и не знала, что у сухих веток ядовитых растений сохраняется яд. – У Милании тоже накопилось много новостей. – А Каштана уже готова к Донитию, платье сшили ей такое красивое. Она сразу после обряда отправится в Цкенод, решила обучаться в высшей школе парикмахерского искусства.

– Не люблю я ее, и она меня недолюбливает, – проворчала Малакиния, насупившись.

Они подошли к школе.

– Вот подожди, я тебе после уроков такое расскажу! – Малакиния снова крепко и радостно обняла сестру и побежала вприпрыжку в свой класс. Ворота захлопнулись со своим обычным «б-бух!». Прозвенел звонок.

Из классов девочки убегали с особым нетерпением, но встретившись у ворот и взявшись за руки, домой они пошли, на удивление обгоняющих их лисят, довольно медленно.

– Вот слушай! Я из реки выбралась, совсем не схватившись за куст! – торжественно прошептала сестре Малакиния.

– Я так и знала! – Милания прямо пританцовывала, предвкушая рассказ. – Ну а как? Рассказывай, не томи!

Малакиния выдержала драматическую паузу. И, убедившись, что все давно их обогнали и вокруг никого нет, продолжила:

– Я, значит, такая в реке, меня несет, об камни хрясь! хрясь! Я думаю, святая Натура, какая же я дура, дура какая! – и шнурок не отпускаю, и другой рукой в воде хвать! Хвать! А несет меня быстро – ничего не словишь, не зацепишься! И тут вдруг меня оп! Схватили чьи-то руки и тянут из воды!

– Ого! – Милания так широко раскрыла глаза, что, казалось, у нее на лице больше не осталось ни носика, ни рта. Одни сплошные глаза, полные изумления.

– Да-а-а! Меня знобит всю, колотит. Я проверяю – шнурок держу. И вот смотрю: мы на берегу, какая-то женщина меня держит. Пахнет так сладко, вкусно… так знакомо… – постепенно, от эффектного рассказа, Малакиния перешла к своим воспоминаниям. – И вокруг лежат ее волосы… такие длинные и белые-белые… Как снег. Она теплая была и сухая. Я пригрелась. Подняла голову, чтобы ей спасибо сказать, а у нее глаза как льдинки и зрачки вертикальные! – Лисенка закончила свой рассказ, и посмотрела на реакцию Милании. У-у-ух, как долго она ждала этого, как давно хотела с ней поделиться!

Милания шла шокированная и заинтригованная рассказом сестры.

– Кто же это был? Удивительно просто! – не переставала она удивляться. Малкиния решила не рассказывать о разговоре с Хранителем, о том, что отец знает, кто эта таинственная женщина, и о том, что знает про случай на реке. Неизвестно почему, но ей показалось, что так будет лучше.

Дома девочки не прекращали шутить и смеяться и веселили родителей. После ужина они устроили в подушечном домике вечер страшных историй, пока Лакония и Мудрый Лис чаевничали на диване, наблюдая за ними и прислушиваясь к их шепоту.

Лакония видела перемену в девочках и очень радовалась.

– Это твоих рук дело, Вознеженный? – тихо проворковала она Хранителю на ухо, указывая на играющих лисяток.

– Иногда нужно всего лишь поговорить… Кажется, что это так просто, но порой начать разговор очень нелегко. – Он прижал к себе Лаконию. – У нас ведь тоже такое бывает, Лиска моя.

– Бывает…– кивнула Лакония. – Но хорошо, что проходит.

Когда все отправились спать, Мудрый Лис, как всегда, задержался в светлой, доделывая разные мелкие дела Хранителя и завершая подготовку накладных на поставки продуктов из Цкенода.

– Так… Овощи, злаки, консервы… – сосредоточенно перечислял он, сверяя списки.

И тут Мудрый Лис услышал тихие шаги. Он обернулся: по лестнице, крадучись на цыпочках, спускалась Малакиния.

– А ты почему еще не спишь, постреленышка? Пить хочешь? – ласково спросил Лис.

– Нет. – Малакиния подошла к отцу и крепко обняла его, так крепко, как только могла. Она даже зажмурилась, думая, что так объятия получатся еще крепче. – Спасибо тебе, папочка. Мы поговорили. Все решилось. Я тебя очень люблю.

– Я очень рад, что проблемы больше нет. Берегите друг друга.

Он чмокнул лисенку в макушку, и Малакиния, снова абсолютно счастливая, отправилась спать.

Перебрасывая горячую булочку из одной руки в другую, младшая лиска быстро переместила ее из корзинки на свою тарелочку и принялась дуть на пальцы.

– Обожаю твою выпечку, Вознеженный. – Лакония тоже взяла булочку, но совершенно спокойно. Горячее не доставляло ее коже никакого дискомфорта. Она разломила булку пополам, и из середины струйками поднялся пляшущий пар. Хранитель занял свое место за столом, налил чаю и тоже потянулся к корзинке.

– Я вот о чем подумал: пора вам поучиться плавать…– Он отпил из чашки и намазал булочку маслом. – Я договорился уже с кузнецом. Пойдете в следующий поход с его группой. – Хранитель принялся жевать восхитительную сдобу, с довольным видом наблюдая за реакцией дочерей.