Ева Бран - Трансформация. Аномальные

Хоть жара и начала спадать, но ей на смену ещё не пришли осенние спасительные дожди. Все растения были покрыты толстым слоем пыли и представляли удручающее зрелище. Очередной порыв ветра заставил меня зажмуриться. Я по инерции сделала пару шагов вперёд и ощутила, как воздух вокруг стал, словно плотнее. Уши заложило, голова закружилась, а в ногах появилась странная слабость.

«Ещё не хватало в обморок посреди поля грохнуться», – это была последняя мысль перед тем, как я обнаружила себя лежащей на земле. На здоровье никогда не жаловалась, поэтому сейчас не на шутку перепугалась. Села, прислушалась к своему состоянию, отмечая в голове странный гул и спутанность мыслей. Как будто я накануне сильно перебрала спиртного. Виск и ломило, перед глазами плыли разноцветные пятна, а тело пробивала мелкая дрожь, указывая на странную слабость.

«Ну вот, тепловой удар схватила! Прелесть… А с собой даже бутылки воды не захватила». Осторожно встав, медленно побрела по направлению к деревне. К дому бабушки пришла практически в нормальном состоянии. Только голова начала болеть. Но это легко решается таблеткой анальгина.

Родственница встретила меня слезами и причитаниями. Отметила, что у меня очень бледное лицо и отвела к летнему душу, чтобы я могла немного освежиться и прийти в себя после дороги.

С облегчением скинула пыльные вещи и встала под тёплые струи. Вода, и правда, взбодрила и окончательно смыла странный дурман, преследующий меня с момента обморока. Надела чистые вещи и направилась в летнюю кухню, где хлопотала родственница.

– Что же ты не предупредила? – бабушка всплеснула руками, с радостью меня разглядывая.

– Внезапно получилось, – улыбнулась, накладывая в тарелку салат из свежих овощей.

– Хорошо, что ты больше не красишь волосы. Так тебе гораздо лучше, – заметила бабушка. Я перестала их тонировать в более тёмный оттенок примерно год назад. За лето волосы красиво выгорели на солнце, возвращая себе природный пшеничный отлив.

– Как у тебя дела? – расслабленно откинулась на спинку стула. Бабушка была такой же. По-прежнему крепкая, деятельная и радушная. Мне всегда нравилось у неё бывать. Здесь я чувствовала покой и умиротворение, которых была лишена в городе. Постоянное давление со стороны родителей вгоняли меня в перманентную депрессию, с которой я уже сроднилась и воспринимала как нечто неотъемлемое.

– Да, всё как всегда. Что в деревне поменяется? Живу поманеньку. У вас там как? Какие успехи в учёбе?

– Та нормально. Родители с работы не вылезают, а я грызу гранит науки. Не нравится мне профессия юриста, но никуда уже не денешься.

– Ничего. Ты главное диплом получи, а там видно будет. Пара лет всего осталась. Может, и понравится потом.

– Это вряд ли, – пробубнила, отпивая холодное молоко.

С бабушкой мы просидели до глубокого вечера. Я делилась новостями, слушала стрёкот цикад и наслаждалась ароматом загородного воздуха. Он всегда был для меня, как отдельный вид лакомства: сладкий, пряный и немного хмельной. Спать отправилась за полночь, налюбовавшись на усыпанное звёздами чернильное небо и светлячков, которые добавляли какой-то неуловимой сказочности общему пейзажу. Мне всегда отлично спалось в деревне, но сегодня что-то неуловимо беспокоило. Странная тревога не давала провалиться в сон, рождая сумбурные мысли и заставляя сердце испуганно замирать от нехорошего предчувствия.

Однако не заметила, как заснула, проворочавшись около двух часов кряду. Мне никогда не снились цветные яркие сны. А возможно, я просто их не запоминала. Но сегодня…

Мне снилось что-то страшное. Люди кричали, бежали, не разбирая дороги, увлекая меня за собой. А потом я увидела взрыв. Большой радиоактивный гриб взметнулся вверх, заставляя содрогнуться от дикой, всепоглощающей паники. Открыла глаза и рывком села на кровати, растирая лицо вспотевшими ладонями. Не сразу уловила движение в комнате, но мгновенно отметила странную давящую тишину. Ни одного звука не доносилось с улицы. А потом рядом со мной что-то промелькнуло. В темноте было крайне сложно рассмотреть что это. Но перепугалась я не на шутку.

Мне стоило больших усилий не закричать. Зажав рот руками, я в панике наблюдала, как над моей головой парит телефон. «Какого чёрта здесь творится»? С силой себя ущипнула, чтобы удостовериться, что всё происходит наяву. От резкой боли вздрогнула, и в то же мгновение телефон упал рядом со мной на кровать.

«Это же не могла сделать я? У меня отродясь никаких сил не было!»

В замешательстве смотрела на свой новенький смартфон, пытаясь осознать произошедшее. Немного придя в себя, попыталась повторить фокус с телефоном, но он даже не шелохнулся. Больше спать я не могла, находясь в лихорадочно-возбуждённом состоянии. Поднялась и вышла на улицу, вдыхая свежесть раннего утра. В голову лезли тревожные мысли одна другой чуднее. Они роились и гудели, как рой разъярённых пчёл, грозя взорвать мою черепную коробку.

Прошлась вокруг дома, утопая в густой траве, покрытой утренней холодной росой, села на порог и прикрыла глаза, прислушиваясь к своему состоянию. Но всё было привычно. Никаких болей или головокружения. Я всю жизнь мечтала, что когда-нибудь со мной произойдёт что-то невероятное, и когда это случилось, приняла сей факт сразу и безоговорочно. Я крепко ухватилась за мысль о спонтанно открывшихся способностях, как утопающий за соломинку. Почему-то ни на мгновение не допускала, что телефоном мог управлять кто-то другой.

«Возможно, я вчера ударилась головой во время падения. Очнулась же на земле. А всем известно, что такие случаи могут привести к необычным последствиям. Неужели, тепловой удар и последовавшее за ним падение, послужили толчком?.. Но почему тогда, силы проявились не наяву, а во сне? В чём фокус?»

Из размышлений меня вырвала бабушка, которая встала доить Зорьку.

– О, внученька. Почему не спишь? Рано ещё. Ты никогда с петухами не вставала.

– Да, не спится чего-то, – пожала плечами, не собираясь рассказывать родственнице об истинных причинах раннего подъёма.

– Ну, тогда пойдём со мной Зорьку доить. Подсобишь.

Взяла ведро и поспешила вслед за бабушкой в сарай. Корова нас встретила протяжным му-у-у и лизнула меня в щёку, оставляя влажный липкий след на лице и волосах.

– Фу-у-у! Зорька!

Бабушка рассмеялась, а я попыталась стереть слюни рукавом рубашки. Вот же любвеобильное животное. Корова всегда такой была, приставала со своими ласками ко всем ещё будучи телёнком. Ничего за несколько лет не изменилось. Бабушка хлопотала вокруг живности, а я присела на пороге, наблюдая за умиротворяющей картиной. Никакой городской суеты. Жизнь здесь течёт совершенно по-другому.