Олег Яковлев - Мистер Вечный Канун. Уэлихолн

И они снова затянули угрюмый припев про этого Виктора, который то ли существовал, то ли не существовал, и про шайку его демонов.

– Давай… давай… – шептала Кристина. – Еще дюйм… еще полдюйма… Да!

Старушка с покупками наконец сдвинулась на указанные полдюйма, и Кристина вдавила педаль в пол. «Драндулет» рыкнул, фыркнул, чихнул дымом из выхлопов и сорвался с места.

Фигуры бродячих музыкантов в круглом треснутом зеркале заднего вида все уменьшались. А музыка и слова песни постепенно становились тише, поедаемые воем осеннего ветра.

Виктора вдруг посетила тревожная мысль о совпадении…

«Виктор и его демоны заявились в город…»

Конечно же, он слышал раньше эту старую ирландскую песню, но то, что он ее услышал сейчас, когда вернулся домой… когда он вернулся в… город…

А каких демонов он, словно герой песни, мог привезти с собой? Тоску? Свою извечную спутницу – меланхолию? Мрачные воспоминания? Страхи перед возвращением в родной дом? Да, демонов набралось на маленький карманный ад.

«Виктор и его демоны заявились в город…»

О, если бы он только мог знать…

Виктор и до того чувствовал себя неуютно в старой семейной машине, сидя возле родной сестры, которой сейчас он был чужим ровно настолько, насколько был близок в детстве. Но теперь с ними в «Драндулете» присутствовал еще кое-кто. Или, вернее – некто. А уж если учесть его самолюбие, то и вовсе – Некто.

Весьма вальяжный и эксцентричный джентльмен сидел сзади и молчал всю дорогу. Виктор буквально спиной ощущал его многозначительно невысказанное недовольство, презрение ко всему сущему и к этим людишкам спереди.

Кот Коннелли возлежал на мягкой подушке с его же вышитым изображением на наволочке и, несмотря на то что «Драндулет» постоянно подпрыгивал на неровной мостовой, умудрялся не шевелиться. На его шее красовался алый галстук-бабочка, а на глазах – что выглядело весьма странно – была белая повязка.

– Это временно, – пояснила Кристина и свернула возле городской библиотеки. Она помахала какому-то пешеходу – знакомый ответил на приветствие.

– А что с ним?

– Я не разбираюсь во всей этой кошачьей медицине, но кажется, у него появился… эм-м… негативный взгляд.

– Кот-пессимист? – удивился Виктор.

– Нет! – фыркнула сестра. – Просто Кренделек видит все в обращенных тонах – кругом для него, как… ну… негатив фотографии.

Кот раздраженно повернулся к Кристине. Механически медленный и отточенный поворот головы мог значить лишь одно: «Не называй меня этим глупым прозвищем при нем».

– Только представь, – восторженно продолжала Кристина, – белое стало черным, а черное – белым! Ужас! Поэтому с повязкой ему лучше.

Коту, очевидно, вся эта тема была не слишком приятна, и выражалось это в его недовольном выражении видимой части морды. Виктор решил не продолжать расспросы.

«Драндулет» нырнул под ржавую арку, на которой неровными бронзовыми буквами было выведено: «На холм Ковентли».

Туман отступил, будто кто-то разом стянул чехольную ткань со старой мебели, открывая гидранты, почтовые ящики, проволочные линии телеграфа, а еще двух- и трехэтажные дома с черепичными крышами, которыми, точно деревьями, порос холм.

А затем – Виктор даже вздрогнул от неожиданности – показались знакомые очертания их дома.

Это место было старым, морщинистым, от него веяло чем-то нездоровым. Подобные дома обычно обходят стороной, но только не этот. О, только не этот. Здесь всегда ошивалось множество народа: дальние родственники, различные неприятные знакомые родителей и совсем уж странные личности, заявляющиеся порой без приглашения и чувствующие себя как дома.

Крик-Холл был большим особняком: три этажа и чердак в придачу. Стены сплошь поросли плющом, и дом казался одетым в зелень, как огромный зверь в шкуру. Зеленоватая черепичная крыша требовала ремонта, но у хозяев уже примерно с полвека все никак не доходили руки. Как, впрочем, и до окружавшего дом неухоженного, поросшего бурьяном сада.

«Подумать только… семь лет прошло, а здесь ничего не изменилось», – хмуро отметил Виктор.

Он бросил взгляд на свое окно. Чернеет… Значит ли это, что Она никого не поселила в его комнате?

Возле садовой ограды сидел старый соседский пес. Завидев «Драндулет», он вскочил на все четыре лапы и радостно завилял хвостом. Судя по всему, Кристина его подкармливала.

– Слушай, Вик, – сестра прервала молчание, когда они заехали на вымощенную камнем подъездную дорожку, – я поставлю «Драндулет» в гараж, а ты пока иди в дом.

– Хитрая какая. Хочешь избежать бури?

– А что если и так? – с вызовом бросила Кристина и, повернувшись к заднему сиденью, стряхнула с подушки явно осуждающего ее поведение кота. Под подушкой обнаружилась небольшая сумочка.

– Хорошо-хорошо, – поспешил успокоить ее Виктор. – Буду выдерживать напор грозы в одиночку.

– Ты заслужил, – безжалостно добавила сестра.

– Гм… еще бы…

«Драндулет», пыхтя и фыркая, исчез за домом, а Виктор направился к крыльцу.

Поднявшись по ступеням, он оказался в полутьме, созданной нависающим эркером. Со стороны могло показаться, будто нервно сжимающий саквояж человек в пальто и шляпе, который только что был тут, вдруг перешагнул куда-то в совершенно другой мир и исчез. Что ж, в каком-то смысле так оно и было…

Виктор нервно сжимал ручку саквояжа, глядя на дверь. Вишневого цвета, в некоторых местах с облупившейся краской, на уровне груди – дверной молоток: бронзовый треугольник, каждая сторона которого выполнена в виде символической свечи как дань семейной традиции.

Виктор кое-что вспомнил и, опустив взгляд, сглотнул вставший в горле ком: он по-прежнему был там, на своем месте.

Порог Крик-Холла возвышался над площадкой крыльца всего лишь на полтора дюйма или около того. С левой стороны он, будто нижняя губа, искривленная в усмешке, был чуть выше – покосился за то время, что здесь жили Кэндлы.

Дедушка рассказывал, что их дом, как дерево, вырос именно из этого порога и почти за четыреста лет, что Крик-Холл стоит на холме Ковентли, он много чего повидал. Этот порог видел и чумные шествия, и костры, на которых сжигали ведьм, и даже битву под холмом Ковентли, когда, по легенде, мечи скрещивались с ведьмовскими веретенами, а благочестивые рыцарские сердца оплавлялись под воздействием колдовских чар.