Розария Мунда - Ярость огня

«В старину Повелители драконов брали себе в любовницы крестьянок, – рассказывала она. – Почему бы мне не поступить так же?»

Именно так она объясняла мне наши встречи, когда все только закрутилось между нами. Когда мы начали обмениваться взглядами, обжигающими, словно искры. И я не был готов ответить на ее вопросы. Когда меня вызывали, я являлся по первому зову.

Но я наглый негодяй, потому что попросил у нее кое-что взамен. Лекарства, из-за нехватки которых умерла моя мать и в которых нуждалась сестра. Продукты, когда не хватало еды.

Мои требования забавляли ее, но она, смилостившись, давала мне то, что я просил. Джулия обожала власть.

И это нас объединяло.

– …и в смерти твой дух объединится с драконом твоим, чтобы ты не чувствовала горечи одиночества земной души, чтобы пламя твоего кровного дракона сопроводило тебя к свету следующей жизни.

Иксион тихо отдал приказ Нитеру, который мгновенно изверг столп пламени, разжигая погребальный костер. Драконье пламя быстро сделало свое дело: поленья загорелись и огонь мгновенно распространился. Ветер с моря подхватил дым и унес его на юг.

Радамантус поднял руку, и все присутствующие драконорожденные хором произнесли ритуальный вопрос:

– Но кто станет пировать вместе с ней? Потому что даже наезднику нужна компания.

В одной руке я сжимал кубок с вином, в другой – кинжал. Я подал кубок Иксиону, и тот взял его, даже не взглянув на меня. Он хрипло произнес:

– Я, твой ближайший кровный родственник, подношу тебе этот напиток как первое из множества угощений, которыми ты насладишься в следующей жизни вместе с Домом Грозовых Бичей.

Он поднес кубок к губам и, отпив из него, сделал шаг вперед. Он выплеснул вино в разгорающееся пламя, которое зашипело и продолжило расти.

Скорбящие задали следующий вопрос:

– Но кто же станет служить ей? Ведь даже мертвый нуждается в комфорте.

Я шагнул вперед, и жаркое пламя опалило своим дыханием мое лицо и руки. Силуэт Джулии казался едва различимым пятном в пылающем пламени. Когда перед похоронами Дело спросил меня, хочу ли я участвовать в ритуале Подношения от Слуги, он ясно дал понять, что вместо меня это могла бы сделать и одна из служанок Джулии.

– И поранить одну из этих чудесных ручек? Нет. Это должен быть я.

Однако я вызвался не потому, что хотел защитить служанку. Я чувствовал, что это будет правильным решением. Кем бы Джулия ни была для меня или я для нее, правда заключалась в одном. Это был долг слуги. Верный способ попрощаться с ней.

– Я как слуга дома твоего предлагаю кровь свою взамен жизни твоей, чтобы в загробном мире хорошо служили и почитали тебя.

Я протянул руку и, раскрыв ладонь, занес над ней кинжал. Я чувствовал на себе взгляды драконорожденных, но больше всего ощущал пристальный взгляд Дело, который не сводил с меня огромных карих глаз, который наблюдал за мной из рядов Небесных Рыб.

«Нравится ли тебе это?» – однажды спросил он меня, когда Джулия только начала вызывать меня к себе.

«Конечно, мне это нравится. Почему оно не должно мне нравиться?»

Он больше никогда не спрашивал меня об этом.

Лезвие кинжала наискосок прорезало мягкую плоть моей ладони, медленно и глубоко. Кровь полилась из раскрывшейся раны. Я сжал ладонь в кулак, наблюдая, как моя кровь льется в очищающий, безучастный погребальный костер.

Достойное прощание.

Я отступил назад, почувствовав, как пылает мое лицо, и сжал руку, чтобы остановить кровь и унять боль, в то время как Радамантус приступил к завершению обряда:

– Освещенная пламенем дракона, согретая любовью дома, обласканная заботой слуг, пусть жизнь твоя следующая воплотит в себе все радости и не оставит место печалям жизни прошлой.

Бушующее пламя поглотило могилу с исступленной страстью, под стать Джулии. Я не мог отвести взгляд.

Позже, когда солнце село и все разошлись, Дело отыскал меня. Пир в честь Джулии должен был состояться вечером во Дворце Великого Повелителя, где я должен был прислуживать за столом Дело, но в тот момент по-прежнему находился в холодном саду под сенью старинных каменных изваяний, глядя, как постепенно остывают угли погребального костра. Дело уселся на каменную скамью рядом со мной. Я не обращал внимания на него, пока не почувствовал холодок, расползающийся по моей ладони, и только тогда осознал, что он начал бинтовать мою рану. Он специально принес на церемонию целебную мазь и бинты.

– Я и сам могу это сделать, – сказал я, потянувшись за бинтом.

Но Дело не уступил:

– Позволь мне.

Я сидел неподвижно, чувствуя приятный холодок целебной мази, приносящий облегчение, и прикосновение осторожных пальцев, закрепляющих повязку. Если бы мы оказались в оружейной и я бы ухаживал за ним, то непременно завел бы разговор, но сегодня вечером мне хотелось тишины. И, вероятно, потому, что вокруг царил мрак, или же из-за того, что он сидел так близко, я позволил себе погрузиться в размышления.

Когда в тот раз он спросил, нравится ли мне, что хотел от меня услышать? Именно с того момента и начались молчания и натянутые разговоры.

Что мне следовало ответить?

Я почти не видел его лица, однако успел заметить, как он прижимает ладонь к глазам. Словно пытается собраться с духом.

– Грифф, – в конце концов заговорил он, – мне необходимо сказать тебе об этом. Пока… пока это не сделал кто-то еще.

Он поднял глаза на меня, прекратив бинтовать ладонь, и его пальцы слегка касались моих.

– Иксион потребовал, чтобы ты стал его оруженосцем, раз уж теперь он Первый Наездник.

Последние тлеющие угли погребального костра Джулии погасли. Небо сделалось черным.

– Я думал, твой отец сказал…

– Мой отец не хочет перечить новому Командующему Флотом. Никто не хочет. – Дело стиснул пальцы, а затем закончил бинтовать ладонь и закрепил повязку. – Мне жаль. Думаю, Иксион просто старается доказать свою правоту…

Я опустил забинтованную руку и размял пальцы.

– Когда? – спросил я.

Дело почесал затылок, не глядя на меня.

– Пока еще не решено. Я не отдал ключ от Спаркера и все такое…

Я провел пальцем по тыльной стороне запястья. За долгие годы рубцы от ожогов сгладились, но смутные воспоминания о самых первых шрамах остались. Полукруг, оставленный клыками Нитера, когда он укусил меня по приказу Иксиона. Нам тогда было всего по двенадцать, и я превзошел его в воздухе.

Окажется ли он столь же изобретателен семь лет спустя?

– Сегодня вечером я стану прислуживать ему на пиру. Будет лучше, если мы не станем тянуть.

Мне всегда казалось, что я брал время взаймы, прислуживая Дело. Так оно и было на самом деле.

И все же мы по-прежнему сидели рядом, пока наши колени соприкасались друг с другом.