Денис Ватутин - Серый взгляд бога

– Здравствуйте, господин старший инспектор, это Заг Моррисон, лицензия номер пятьсот семьдесят сорок шесть «бета».

– Моррисон! Сукин ты сын! У тебя еще хватает наглости мне звонить! – От рычания в трубке у меня зазвенело в ушах. – Это же ты! Я знаю, что это ты! Это твой почерк! Мы оба это знаем!

– Мне тоже очень приятно слышать ваш голос, господин старший инспектор, – ответил я как можно спокойнее, – я просто хотел бы…

– Ты не хотел бы привезти свое табельное на баллистическую экспертизу?! «Соер-47 тактикал», девять миллиметров, кажется?!! – вновь заорал мой шеф. – Смотри, лаборатория еще не закрылась! Или тебя подвезет инспектор Палмер? С нарядом?

Его рык так гремел в мембране, что, казалось, в тишине фойе все слышат каждое слово. Я, словно в визоре, увидел его красное лицо с густыми бакенбардами.

– Господин старший инспектор, – вставил я, рассчитав именно тот момент, когда он хватает ртом воздух для нового вопля, – понимаю, у вас тяжелая работа, да и день нелегкий, скорее всего… У меня возникло стойкое ощущение, что эти беспочвенные обвинения выдвинуты со стороны капитана Бреггера, неоднократно вставляющего палки в колеса нашему отделу и вообще негативно относящегося лично ко мне, к вам и к жандармерии в целом.

– Моррисон, – рявкнул он, но уже не так громко, – я отзову твою лицензию к Хиусу!

– Можно я все объясню, господин старший инспектор? – робко спросил я.

– Опять будешь упражняться во вранье? Как ты любишь? – ядовито спросил Стокер.

– Даже в мыслях не было, господин старший инспектор. – Я прикрыл трубку ладонью и повернулся ко всем спиной. – Инспектор Палмер ввел меня в курс дела…

– Я ему голову оторву… – рыкнул Стокер, не собираясь сдаваться.

– Так вот, – продолжил я, – по поводу произошедшего инцидента могу заявить, что мой осведомитель Макс Качински выполнял для меня сбор сведений в девятом районе Уркарда касательно подозрений в возникновении новых незаконных каналов распространения артефактов. В процессе чего, как выяснилось, действительно встречался с гангстером Хью по кличке Тарелка. Но никакого участия и отношения к бандитским разборкам в этом районе ни он, ни я не имеем, так как полученных данных еще слишком мало для каких-либо действий. И естественно, эти действия я согласую сначала с вами, сэр.

– Ага, согласует он, как же, – зло проворчал Стокер, и меня это немного подбодрило.

– Кстати, все забываю спросить, – я прокашлялся, – как поживает миссис Стокер? Не мучили ли ее новые приступы мигрени?

Стокер несколько секунд молчал.

– Это не относится к делу, – наконец прогудело в трубке, – но пока, хвала Змею, Эмма в порядке. Правда, врач сказал, что артефакт нужно скоро менять, так как он разряжается. Но…

– Я подумаю, что можно сделать, господин старший инспектор, возможно, в жандармерии окажется списанный образец…

– Так! Ладно! – Стокер сдался. – Позови мне к трубке Палмера, и завтра чтоб рапорт на столе у меня был не позднее одиннадцати часов…

– Есть, сэр! – Я вытянулся в струнку перед телефоном.

– О, святые боги!.. – простонал в трубку Стокер.

– Грег! – Я протянул трубку Палмеру. – Тебя.

Палмер взял трубку.

Я приблизился к задержанному.

– Последний раз я твою задницу вынимаю, мышь ты летучая, – прошипел я на ухо Максу, – мы еще с тобой поговорим об этом… И если хоть рот раскроешь…

Повезло второй раз за вечер: когда я вернулся в зал, «Дворовые коты» только расселись на сцене, а народу существенно прибыло (потому гардеробщик и не мешал моему разговору).

Я даже заметил пару репортеров из «Фауд-Ньюс» – одного тощего папарацци и красивую шатенку в коротком жакете и обтягивающей юбке-карандаш.

– Из-за тебя, придурка, меня сегодня чуть не грохнули, – прорычал я Максу, пока мы пробирались к моему столику.

– Заг! Змеем клянусь… – начал он.

– Заткнись и старайся не попадаться мне на глаза пару дней, – ответил я, с трудом сдерживая ярость.

– Так ты не заплатишь мне гонорар? – спросил Макс, словно хотел сказать «неужели ты способен на такое?».

Я сжал кулаки и так посмотрел на него, что Макс тут же растворился в пространстве полутемного зала.

– Извините, – раздался со сцены голос конферансье Жака Бемоля, носатого и сухопарого, с подковообразной залысиной на лбу замечательного актера оригинального жанра, – я тут встретил каких-то подозрительных типов (он кивнул в сторону джаз-банды Роя), попытался узнать, что они тут забыли, но они несут какой-то бред. И я решил – пусть сами отдуваются. Давай скажи что-нибудь, Рой. Кажется, тебя так зовут?

– Дамы и господа! Желаю всем доброго вечера! – сказал Рой в микрофон. – «Дворовые коты» нагло пролезли в это приличное заведение, да еще и прихватили инструменты. Откровенно говоря, я не отвечаю за последствия…

В зале раздались смешки и жидкие аплодисменты.

– Если честно, мы шли на запах мышей, а мыши на запах сыра, поэтому наша первая композиция называется «Галлюциногенный сыр». Иван!

И контрабасист выдал вступительное соло, в которое аккуратным стаккато вклинился рояль.

Вообще Рой со своим саксом выложился по полной. Было видно под софитами, как с него течет пот. И лишний раз я убедился, что Рой – гений. И тексты интересные, но не тяжелые, и такое соединение стилей, что не всегда ясно, когда одно перетекает в другое. Да и вся его команда – такие же фанаты своего дела, только пианист – еще один сиблинг, остальные – единороды.

Я люблю многие стили, даже не брезгую иногда Деллу Люкс послушать, хотя она из попсы и ближе к шансону. Я люблю и бибоп, и прогрессив, и кул, и свинг, и диксиленд, и, можете смеяться, соул – местами, конечно. Как говорил ранее – даже рок-н-ролл. Но Рой умудрялся, используя элементы ритм-энд-блюза, сделать всю эту музыку единым целым. Как это у него выходит? Даже будучи сиблингом, тут нужен талант чисто человеческий, единородный, что ли. Ведь множество талантливейших единородов есть. У «Дворовых котов» есть будущее – я уверен…

– А сейчас то, что многие из вас ждали, кто-то даже слышал, а кто-то – нырнет первый раз! Парфийский дождь!

Сьюзи захлопала в ладоши, а моя дрожь окончательно утихла.

Да, кажется, с этого и началось мое грехопадение…

Все это я пытался вспомнить, лежа на незнакомой кровати в какой-то квартире-студии, через застекленную стену которой открывался красивый вид на набережную Даная, одетую в гранит, и Сауф-Сайд бридж с четырьмя терракотовыми башенками…

На отливах с другой стороны стекла был набит сплошной металлический лес из гвоздей – чтобы голуби не гадили, догадался я.

На столе стояла печатная машинка «Эрика» и визор с линзой экрана.