Андрей Шварц - И сгинет все в огне

На ужин у нас простое тушеное мясо с хлебом и луком. Мы сидим у огня и говорим о прошедшем дне. Родители терпеливо кивают, пока я разглагольствую о том, что Боуншенкс – волшебный конь, который может летать сквозь время. Затем они укладывают нас, гасят свет и наклоняются, чтобы поцеловать меня в лоб, пока я засыпаю.

– Я люблю вас, девочки, – говорит отец. – Больше, чем вы можете себе представить.

Всю оставшуюся жизнь мне хотелось, чтобы в тот день я подольше не ложилась спать. Жаль, что у меня не было еще одного дня, еще одного часа, еще одной минуты. Еще одной истории от отца. Еще одного объятия от мамы. Даже если бы мы подрались, даже если бы им пришлось пригрозить, что на следующий день угощений не будет, даже если бы все закончилось тем, что я плакала бы и топала ножками.

Я проведу остаток своей жизни, желая отдать все, что угодно, чтобы просто провести с ними больше времени.

Но вместо этого я засыпаю и просыпаюсь только потому, что все кристаллы в нашей квартире звенят.

Я вскакиваю с постели. Середина ночи, но квартира ярко освещена, потому что все обереги отключаются, эти перекрещенные паутины дрожат и трепещут, кристаллы вспыхивают красным, зеленым и синим. Я все еще сонная, но знаю достаточно, чтобы испугаться, да так, чтобы броситься на кухню, где находятся родители, которые уже встали. Сера стоит прямо за мной, плача от страха.

– Что происходит? – кричу я, перекрывая шум. – Что случилось?

– Они нашли нас, – огрызается в ответ мама. Я не знаю, кто такие они , но понимаю, что это нехорошо. Отец взмахивает локусом в воздухе, и все кристаллы замолкают. Его лицо бледное, бледнее, чем обычно, а по лбу струится пот.

– Как, черт возьми, они нас нашли?

– Я не знаю, – говорит отец. Он берет один из кристаллов в руку, крепко его сжимает, и выражение его лица становится еще более серьезным. – Их четверо. Они уже близко. И он с ними.

– О, Боги, – шепчет мама, и мне страшнее, чем когда-либо в жизни. – Нам нужно бежать. Сейчас же.

– Бежать некуда, – отвечает отец, не в силах посмотреть ей в глаза. – Они следят за нами. Если мы сдвинемся с места, они нанесут удар. – Он делает долгий, глубокий вдох. – Мы у них в руках, Кейлин.

Родители обмениваются тяжелым взглядом, таким взглядом, который означает целый бессловесный разговор. Взгляд, которым ты принимаешь решение, которое даже не можешь произнести. Затем мама кивает, бросаясь вперед, чтобы прибрать в комнате, в то время как отец присаживается на корточки рядом со мной и Серой.

– Послушайте, девочки, – говорит он, выдавливая из себя улыбку. – У нас небольшие неприятности, но все будет хорошо. Сюда приедут очень серьезные люди, и они хотят поговорить со мной и вашей мамой. Главное, чтобы они не знали, что вы здесь, хорошо?

– Нет! – плачу я. – Мне очень страшно, папочка…

– Я знаю, обезьянка, – говорит он, сжимая мои плечи; его глаза блестят за стеклами очков. – И мне очень жаль. Простите, что мы втянули вас в эту историю. Простите за мир, в который мы вас привели. Простите за все. Но прямо сейчас, если мы сохраним спокойствие, все будет хорошо.

Он наклоняется и зацепляет пальцами щель в половицах, приподнимая ее, открывая крошечное подполье под ней.

– Вы двое должны спрятаться там, хорошо? Сидите и не издавайте ни единого звука. Я просто скажу этим людям то, что они хотят услышать, а потом они уйдут, и мы вас достанем.

– Но… но… – заикается Сера, – я не понимаю .

– Я знаю, – отвечает он и обнимает нас так крепко, что почти незаметно, как он дрожит. – Когда-нибудь вы все поймете. Обещаю. – Он отходит, прочищает горло. – Теперь послушайте. Я думаю, все получится. Но если вдруг нет… если все пойдет плохо… если кристаллы начнут звенеть… Мне нужно, чтобы вы двое выползли обратно через этот маленький туннель и побежали так быстро, как только сможете. – Он достает сложенный листок бумаги и засовывает его в карман моих брюк. – Здесь написан адрес. Доберитесь туда. Попросите позвать Шепот и скажите, что вас послал Петир Челрази. Они поймут.

Мама смотрит в окно.

– Я вижу, как они приближаются. Нам нужно подготовиться. Сейчас же.

Отец смахивает со щеки слезу и берет себя в руки.

– Что бы ни случилось, девочки… Как бы все ни обернулось… Мне нужно, чтобы вы знали, что мы с мамой любим вас больше всего на свете. Что все это стоило того, все это стоило того времени, что мы провели вместе. Вы – самое лучшее, что когда-либо с нами случалось. – Он проводит рукой по моим волосам и наклоняется, чтобы поцеловать в последний раз. – Алка… тебе предстоит нелегкий путь. Сражайся за тех, кто в этом нуждается. Веди себя хорошо, моя обезьянка. Веди себя хорошо . И Сера, моя маленькая Сера… – Слезы текут по его щекам, так много, что остановить их уже невозможно. – Присматривай за сестрой. Будь сильной и храброй. Будь доброй. – Он наклоняется, мягко направляя нас в подполье. – А теперь прячьтесь.

Внизу пыльно, темно и, скорее всего, полно пауков, но я не говорю ни слова, потому что, хотя я ничего не понимаю, я чувствую, что все очень серьезно. Сера вползает первой, скользит к задней стенке, а я иду за ней. Я лежу на спине в этом темном маленьком туннеле, в котором едва хватает места для семилетнего тела, а отец наклоняется, чтобы поставить доску назад. Мне все еще что-то видно, кое-как, сквозь щели между досками, но этого достаточно, чтобы видеть кухню и маму с отцом. Он крепко обнимает ее, а она прижимается к нему. Они просто стоят, обнимаясь и глубоко дыша.

Раздается стук в дверь, чья-то рука стучит по дереву.

– Петир Челрази! Открывай! – кричит голос.

– Входите, – говорит отец. Его голос меняется. Он становится ниже, более взрослым и серьезным, менее искренним.

Дверь распахивается, и в квартиру входят четыре человека. Трое из них – Инфорсеры, облаченные в доспехи, лица которых скрыты за пустыми серебряными масками. Я узнаю в одной из них женщину из доков, обладательницу костяных локусов, а двое других – мужчины, один низкий и худощавый, а другой высокий и крепкий. Инфорсеры ступают на кухню, сотрясая половицы и пуская пыль мне в лицо, и на одно ужасное мгновение мне кажется, что я вот-вот чихну. Но я сдерживаюсь, слава Богам, даже когда родители отходят назад, а Инфорсеры встают по краям комнаты.

Третий человек явно главный. Он Волшебник, и, возможно, наиболее впечатляющий из всех, кого я когда-либо видела. На нем аккуратно подогнанный халат с плюшевой меховой отделкой, в свете свечей переливающейся черным и золотым. Его бледные пальцы украшают кольца с гигантскими драгоценными камнями, а на шее болтается ожерелье с золотой луной. Он Маровианец и выглядит примерно ровесником моего отца, с каштановой бородой, которая заостряется книзу, а вьющиеся темные волосы спускаются по спине в аккуратную косу. Он входит с улыбкой на лице, хотя его серые глаза сверкают угрозой.