Алаис - Лич на стажировке. Часть 2

Канцелиар разместил Килира в гордом одиночестве, отведя под его покои половину комнат западного коридора на втором этаже жилого корпуса. Эманации связанного с этим безудержного восторга жреца то и дело достигали общих помещений на обоих этажах, вызывая резкое ухудшение настроения у живых и нестерпимый зуд затылочной кости – у меня. Но сам лич на горизонте не маячил, и это вполне всех устраивало.

В целом же первый день прошел достаточно сносно. Пролом в стене жилого корпуса заложили, окно отремонтировали, внутренний двор привели в относительный порядок, и по нему снова засновали зомби, таская тюки с шерстью в одну сторону, а ковры – в другую. Канцелиар, недовольно бурча, шустро перекатывался между своими подопечными, подсчитывая, измеряя и постоянно делая какие-то пометки в свитке внушительной длины.

Беспокоило только одно: Мэб по каким-то причинам почти безвылазно находился у коменданта, и даже Линс не смогла к нему подступиться с расспросами – некромаг просто отмахивался от них… И уходил прочь из жилого корпуса.

Причина этого выяснилась на следующий день.

Комендант слег с лихорадкой.

Мэб в шутку называл это индивидуальной килиронепереносимостью, но кривая ухмылка, сопровождавшая эти слова, лично мне казалась довольно вымученной. Видимо, дело было серьезным. Почему-то сразу вспомнилась хромота сэра Алонта утром после боя. Ранение?

В любом случае, моей помощи не просили, да и вряд ли бы я чем-то могла помочь, а вмешательство Альда было сопряжено с риском раскрыть нашу маленькую тайну. Все-таки, вряд ли комендант страдал недостатком проницательности, просто я с ним пока не слишком часто пересекалась.

Самому Мэбу тоже нездоровилось – последние дни выдались уж слишком насыщенными событиями, и даже ускоренная регенерация боевого некромага не могла справиться с постоянно обновляемым и пополняемым списком травм. Вспоминая припавшие пылью букетики лекарственных трав и комментарий подселенца относительно них, я не особенно удивилась тому, что все лечение Мэба сводилось к установке «само пройдет». Я же знала всего два лекарственных средства – настой корня шиповника от поноса и отвар ромашки от всего остального.

Но мало было новости о нездоровье коменданта, так еще и Килиру, видимо, надоело сидеть в одиночестве, и он стал выбираться на общую территорию. Ребята от этого были не особенно в восторге, но держались вежливо и почтительно – не придраться. А лич демонстративно находился на почтительном расстоянии от меня, но при этом постоянно маячил в зоне видимости.

Я во дворе – Килир прогуливается по стене, любуясь пятью десятками оттенков серого, желтого, зеленого и коричневого, которые только мог продемонстрировать окружающий заставу осенний болотистый пейзаж.

Я за чем-нибудь захожу к канцелиару – жрец с интересом рассматривает развешенные и разложенные неподалеку ковры.

Я сижу в общем зале жилого корпуса – лич сидит или висит в воздухе неподалеку, изучая свиток, книгу или какую-нибудь безделушку.

Поначалу это удивляло. Потом забавляло. А вскоре начало раздражать даже сильнее, чем его обычная назойливость.

Единственным местом, где Килир не маячил поблизости, являлась моя комната. Возможно, потому что ее размер что в длину, что в ширину, был меньше, чем расстояние, которое он демонстративно удерживал между нами. Конечно, может быть, лич также не рискнул бы сопровождать меня к дому коменданта, но повода проверить эту гипотезу не нашлось. А беспокоить больного без весомой причины не хотелось.

Когда в очередной раз жрец безмолвно и не глядя на меня завис рядом с груженой шерстью телегой, делая вид, что его невероятно интересует количество тюков внутри, во мне всколыхнулась злость.

– Кажется, кто-то пытается взять тебя измором, – ехидно сообщил подселенец. – И у него это даже почти получилось, судя по твоей реакции. На всякий случай напоминаю, совесть – рудимент, постарайся от нее избавиться поскорее. Рассуждай, а не чувствуй.

– Да при чем тут совесть?

– При том, что он сейчас всячески демонстрирует свое одиночество. Потому что из всего населения заставы только ты можешь составить ему достойную компанию.

– Его сюда никто не звал.

– А с его точки зрения это не важно. Он последовал сюда за тобой, беспокоясь о твоем состоянии. Ну, по крайней мере, это официально озвученная позиция, которой нет смысла не верить – мало ли, что может взбрести в голову личу, которому кто-то вдруг приглянулся. А ты, между прочим, все еще ему обязана. Так что…

– Вот я не понимаю, ты сейчас вообще на чьей стороне – на его или на моей, а?

– На собственной, — холодно ответил подселенец. – Скучающий лич зачастую только выглядит таковым. На самом деле он очень внимательно за тобой наблюдает. А еще внимательнее – за остальными. Но ты воспринимаешь его присутствие исключительно через призму своего раздражения, тогда как остальные вообще начали относиться к нему чуть ли не как к самоходной мебели, настолько он не отсвечивает. Понимаешь, к чему я клоню?

– Он может увидеть или услышать что-то, для него не предназначенное…

– Именно.

– И что ты предлагаешь?

– Удели ему внимание, раз он так его жаждет.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Развлеки его… беседой, например.

– Я понятия не имею, о чем разговаривать с личем, который неизвестно во сколько раз старше меня.

Альд издал странный смешок. Хм. Ну да, он же тоже старше меня.

– Поинтересуйся у него о чем-нибудь. Спроси совета. Расскажи что-то о себе.

– О да, о себе я могу рассказать о-о-очень много любопытного, – съязвила я. – Особенно на интересующую его тему моего воскрешения.

– Формально, на этот его вопрос ты ответила, – протянул подселенец. – Ответ, конечно, вышел откровенно так себе, но с поправкой на твой образ наивной ду…

– Так о чем мне с ним говорить? – нетерпеливо переспросила я. – Конкретнее.

– Хм… – Альд ненадолго замолчал. – Ты можешь обсудить с ним Речи Суртаза.

– Кажется, я тебе уже говорила, что не разбираюсь…

– Вот именно. Как вариант, можно поговорить о различных способах поднятия и удерживания мертвецов – еще одна тема из множества тех, в которых ты не…

– Лучше уж Речи Суртаза, – отрезала я.

– Ну так вперед, – в голосе Альда послышались злорадные нотки, – а то он эти тюки уже по третьему разу пересчитывает, кажется.

Обреченно вздохнув – конечно же, мысленно – я направилась к жрецу. Остановившись в паре шагов от него, немного подождала, но так как никакой реакции на мое появление не последовало, была вынуждена заговорить первой.