Вера Волховец - Холодное сердце пустыни

Волосы у северянина были светлые, сухие, выгоревшие почти по всей длине, но темные на корнях. Так бывало у людей, что родились не в Махасаре, но провели под местным солнцем не один день.

Волосы были так туго связаны в узел на голове Пауля, что очевидно – в первую очередь ему нужно было, чтобы они не мешали. Но почему-то он их не стриг…

Итак, у ног Мун лежал рослый, широкоплечий и по меркам смертных весьма привлекательный воин. На такого наверняка заглядывались глупые девчонки, убежденные, что сильный – значит, добрый.

Дуры…

Руки у северянина были в крови по плечи, Мун это чуяла чутьем духа. Но не женщин, нет. Ей спрашивать было не за что. Будто бы даже наоборот.

Почему этот смертный казался ей таким знакомым? Еще тогда, в том тупичке, стоило только его увидеть – и будто зазвенела невидимая нить, о чем-то напоминая. Она уже встречала этого человека. Когда-то.

И Мун смотрела на него и пыталась вспомнить, но не вспоминалось. Скорей всего, это одна из прошлых жизней давала о себе знать, что-то, что ей очень хотелось забыть, и потому она память о встрече с этим северянином просто запечатала.

Что это значило?

Да ничего хорошего для него. Последние три жизни у неё были краткие и неприятные. Даже не жизни вовсе. Что это такое – год-два в человеческом теле.

Обидно только, что сейчас ей нечего было ему предъявить.

В этой жизни он ей помог. Его прошлые грехи она не помнила. Значит… Значит, теперь она должна была помочь ему. Такие законы были у духов. Не хватало ей еще одного проклятия. С прошлым еще не разделалась.

Яд в крови Пауля Мун чувствовала хорошо. Значит, яд был не искусственный, не намешанный из трав. Яд был её, яд её скорпионов, её змей. Хорошо, меньше возни.

Анук подал Алиму – любимая скорпиониха Королевы явилась на зов быстрее аспида. Её место – в волосах Мун, над самым лбом.

В углу комнаты Анука была нора. Её продолбили специально для Тариаса, и когда наконец аспид по-царственному неторопливо выползает из отверстия в стене – это тот самый момент, когда позже уже нельзя.

Мун и Анук наклонились одновременно, сейчас было вообще не до того, чтобы второе тело двигалось как-то отлично от первого, и Тариас скользнул по их подставленным рукам, витками поднялся к плечам, а потом обнял шею Мун двумя витками тела, опустил голову чуть ниже шеи, в ямку между ключицами

Все было готово.

Если бы Мун сейчас увидел Мансул – с аспидом на шее, с Алимой на голове, и с сияющей каплей-чартой над переносицей, он бы, наверное, все сразу понял. И с кем связался, и какая судьба его ждет. Вот только он не мог её такой увидеть, у Сальвадор были слишком жесткие условия сделки.

В том числе и то, что она может прибегать к магии, только через сосуд и так, чтобы ни один из смертных не смог догадаться об истинной её сущности, а это очень ограничивало.

Мун поднесла к морде Тариаса ладонь, и аспид тут же впился в неё зубами.

Его яд был ключом, открывавшим ей доступ к магии на некоторое время.

Мир стал ярче. Кожа северянина – прозрачнее, и Мун увидела яд, проникающий в его кровь.

Глубоко пробрался…

Ох, уж эти хрупкие смертные. Так немного им надо, чтобы умереть.

Любой магик за отравленного в таком состоянии бы не взялся. Ну, или бы денег слупил много.

Она не была магиком.

Она была Сальвадор.

Одна ладонь Королевы Ядов легла на сердце северянина – чтобы не вздумало остановиться.

Вторая, укушенная – на его рану, чтобы заставить яд вернуться тем же путем, что он и проник в его тело.

По жилам побежало тепло. С магией хорошо. Очень хорошо. И какая же она была дура, что согласилась её запечатать. Но ничего не поделаешь – придется доигрывать игру без неё.

Яд – её кровь, яд – её собственность, и никто в пустынях не умирал от яда без её разрешения.

Сегодня странный день, сегодня она выдавала помилование.

Сегодня яд убитой тем ушлепком пустынной кобры вновь вернется в кровь своей королевы.

Капля за каплей яд покинул тело Пауля Ландерса, влился в кровь Мун, той, что в ипостаси духа звали Королевой Скорпионов.

Пауль начал дышать и сердце его забилось ровнее.

Мун выдохнула.

Смертный остался жив.

Она успела, она вывернулась – а это было непросто, с учетом условий её пари. Проклятия не будет, смертный выживет.

– Са-а-ал-ли, – зазвенел в эфире голос Эльяса. Он почуял, что она воспользовалась силой из-под печати. Судя по всему – он был уже близко. Сейчас явится разбираться.

И вот только этого ей сейчас и не хватало.

Эльяс материализовался у самой двери каморки Анука, скрестив руки на груди. Каморка и без этого была тесна, а с появлением нового гостя стала тесна просто невыносимо.

Мун никак не могла привыкнуть к этому телу Эльяса. Смазливый, худющий парень, будто состоящий из одних только костей, держащихся вместе только силами магии да длинного языка их хозяина. В бесформенном широком халате чародея и пурпурном тюрбане на лысом затылке.

Он был совершенно не похож на Эльяса эль Мора в его истинной ипостаси, с развевающимися на ветру длиннющими черными волосами, в облаке черных крыльев за спиной.

Одно только осталось глаза Эльяса остались неизменны, ярко-лиловые, блестящие, и сейчас они глядели на Мун настолько насмешливо, что уже за это хотелось материализовать короткий кривой кинжал души и вогнать его ехидному Королю Воронов ровно под горло, между ключицами. Туда, где располагалось магическое ядро этого божка.

Самомнение у него зашкаливало. А давно ли Эль божок? Семь лет назад он был всего лишь демоном, заключавшим сделки со смертными, раздававшим запретные дары за кровавые жертвы. Человеческие причем. Когда этот ублюдок успел вознестись вообще? И что конкретно он натворил, чтобы все-таки преодолеть этот рубеж?

Мун пришлось себе напомнить, что вообще-то она Эльясу была должна. Что если она не доиграет это пари на его условиях – он не снимет с неё проклятие.

Она-то дух, а Эльяс – все-таки божок.

И это он считался хозяином пустыни Махасар. Он и никто другой. А она была всего лишь одной из сотен духов, блуждающих в его песках.

Да – у неё было свое капище.

Да, туда ходили и ходят просить справедливости.

Но богиней это её не сделало.

Даже наоборот – то, что она так активно вмешивалась в жизнь смертных, её отодвигало от перспективы вознесения все дальше и дальше.

И хорошо, что отодвигало. Быть безразличной она бы не смогла.

– Са-а-ал-ли, – снова протянул Эльяс ласково, склоняя голову набок.

И мало того, что он переврал её истинное имя, так еще и орал его во весь голос здесь, посреди человеческого сарая. Шии-Ра, как же он притомил её за эти несколько месяцев. А год еще и не думал обрываться…

– Прикрой клюв и не ори, будь любезен, – Мун подставила ладонь, чтобы Алима слезла на неё, – тебя могут услышать.