К.Ф. О'Берон - Айрин

От волнения принцесса перестала злиться на шута. Механически перебирая пряди, она смотрела на медленно уменьшающиеся фигуры воинов.

– Княжество стало опасным местом. Позади – солдаты королевы, впереди войска Крагира и наверняка – Нистранда. Нистрандцы не враги нам, но если попасть под горячую руку… На войне никто ни в чём разбираться не станет: схватят и бросят в темницу. Хорошо, коли не повесят сразу как шпионов… А попасть в руки крагирских солдат… – Девушка содрогнулась, представляя последствия для Лассиса и себя лично. – Что нам делать?

Ролло вынул изо рта шишку:

– Перекусить!

Пока шут приканчивал остатки провизии, Айрин размышляла. Поначалу она собиралась вернуться в замок, чтобы сообщить матери о том, что армия Крагира вошла в Нистранд. Но после решила, что непосредственной угрозы Лассису нет, а о вторжении Оланне наверняка доложит Рулд.

– Значит, поедем дальше на северо-восток, – объявила принцесса Ролло.

Жующий шут непонимающе поглядел на неё и на всякий случай придвинул последний кусочек вяленого мяса поближе к себе.

Стараясь держаться в стороне от больших дорог, к исходу дня Айрин и Ролло достигли деревни. Не обнаружив примет войны – пожаров, криков, лязга оружия, – путешественники, озираясь, въехали на извилистую улочку.

Деревня оказалась большой: по оценке принцессы – не меньше восьмидесяти дворов. Видя аккуратные добротные дома и жителей, разглядывающих чужаков со спокойным любопытством, Айрин расслабилась. Выяснив у дородной селянки, где находится постоялый двор, путники направились туда.

Узнав о пожаловавших господах, принцессу с шутом вышел встречать сам хозяин.

– Прошу, сударь! Прошу, сударыня! – Высокий круглолицый мужчина подобострастно кланялся, отчего его длинная чёрная с проседью борода почти касалась земли. – Извольте пройти сюда… Сразу в лучшую комнату, минуя общий зал. Народец там простой, вам совсем не ровня…

Владелец постоялого двора на миг запнулся, кинув взгляд на измазанное сажей и дёгтем лицо благородного гостя. Но тут же продолжил, как ни в чём не бывало:

– Прикажете подать еду?

– Сначала я желаю помыться, – отозвалась Айрин.

Остановившись на пороге, она оглядела полутёмное помещение с низким потолком. Три топчана, застеленные одеялами из некрашеной шерсти. Маленький столик и два табурета. Длинный сундук в углу, накрытый вышитым ковриком. Единственное окно с толстыми неровными стёклами. Кивнула: ей доводилась ночевать и в худших условиях.

– Сию минуту прикажу нагреть воду, – ещё раз поклонившись, хозяин исчез в темноте коридора, зычно зовя какого-то Прола.

Айрин сняла перчатки и плащ. Отстегнула ремни и сбросила на кровать наручи. Следом положила пояс, составленный из металлических блях, вместе с прицепленным к нему мечом. Наклонившись, стряхнула кольчугу. Избавившись от стёганного поддоспешника, запустила руку под рубаху и принялась чесаться.

Ролло, в самом начале разлёгшийся на одном из топчанов, с интересом наблюдал за ней. Заметив недовольный взгляд девушки, отвернулся. Заложил руки за голову и принялся насвистывать, таращась на окно. Когда за мутноватыми стеклянными пластинами стало совсем черно, в дверь тихонько постучали: молодая работница пришла сообщить, что купальня готова.

Раздеваясь подле курящейся паром здоровенной бадьи, Айрин, сама того не зная, рассмешила девушку, оставшуюся ей прислуживать. Селянку позабавил контраст между загорелым лицом знатной госпожи и молочно-белым телом – совсем как у простолюдинки, много времени проводящей на воздухе. Но веселье сразу прошло, когда служанка увидела шрамы.

Рваный и бугрящийся на правом бедре – от укуса боевого пса. Небольшой и неровный на левом плече – от топора, пробившего щит. Длинный, чуть изогнутый, наискось пересекающий почти всю спину – оставленный мечом. И множество старых мелких порезов на внешних сторонах предплечий, полученных на уроках фехтования.

Помогая принцессе мыться, девушка с удивлением обнаружила, что под нежной кожей гостьи прощупываются жесткие мускулы. Не такие большие и выпуклые, как у её жениха – подмастерья кузнеца, – но куда сильнее, чем у обычной женщины, привыкшей к физическому труду.

Айрин же наслаждалась горячей водой, не подозревая, как поразила и озадачила юную селянку.

Помывшись, принцесса отправила в купальню Ролло, заявив, что тот воняет как копчёный козёл. Шут поначалу сопротивлялся, заявляя, что грязь и запах отпугивают кровососов, но после, ворча, ушёл. А когда вернулся – выглядел значительно лучше. Айрин, неожиданно для себя, подумала, что наметившиеся усы и бородка очень идут Ролло, делая его лицо мужественнее и благороднее. Впрочем, шут сразу испортил впечатление, недовольно заявив, что от мыла всё тело зудит, и вообще он страшно голоден.

Нытьё спутника принцессе пришлось терпеть не долго: прежняя служанка под присмотром хозяина принесла ароматную похлёбку из кореньев, жареную курицу и кувшин с пивом. Узнав, что в сосуде, Айрин попросила молока. Ролло схватил кувшин, заявив, что выпьет за двоих.

Пока гости ели, владелец постоялого двора суетился рядом. Подливал в кружки напитки, посылал работницу за пряными лепёшками, то и дело кланялся.

– У вас чудесный аппетит, мой господин, – льстиво сказал он шуту, подкладывая в миску очередной кусок курицы. – Должно быть, вам пришлось много проехать… Откуда вы?

Ролло открыл рот, но его опередила принцесса:

– Из Лассиса, добрый хозяин.

Шут пристально посмотрел на неё, затем на содержателя постоялого двора.

– То-то я слышу – выговор знакомый! – закивал тот. – А куда направляетесь?

– Мы собираемся убить…

– Сороку, – резко перебил принцессу шут. – Сорока, падкая на блестяшки, похитила драгоценную брошь. Мы выследим воровку и убьём. А украшение передадим болтливой даме.

Хозяин с недоумением посмотрел на Ролло. Шут ответил широкой придурковатой улыбкой.

– Мы видели по пути отряд крагирских солдат, – сменила тему Айрин. – У вас они не появлялись?

– Нет, госпожа, – в очередной раз поклонился владелец постоялого двора. – Говорят, армия светлейшего князя Индрика дерётся с врагами западнее. До наших-то краёв бои не дойдут, не извольте тревожиться…

Несмотря на заверения радушного хозяина, Айрин перед сном закрыла дверь на деревянный засов, а в изголовье постели положила обнажённый меч. Упав на тюфяк, набитый сеном, вдохнула аромат высушенной травы, улыбнулась и моментально уснула.

Глубокой ночью, когда в деревне воцарилась тишина, разрываемая лишь редким собачьим брёхом, в конюшне постоялого двора мелькнул слабый проблеск света. Ворота приоткрылись, на улицу тихонько вышли трое, ведя в поводу пару лошадей.