Мортен Гисби - Альба и иные земли

Сири перевернула страницу и показала Альбе руну, которую чертила на лбу Идунн в их первую встречу – две стены и наклонная крыша.

– Узнаешь?

Альба кивнула.

– Уруз считается руной жизни. Полагаю, эта руна связана с той силой, что создает новую жизнь – жизнь растения, животного… или клеток в раненом теле. Поэтому у нее такое сильное исцеляющее действие.

Сири перевернула страницу и показала заостренную «В», которую они с Альбой чертили, когда сажали цветы.

– Беркана , – продолжила она. – Руна плодородия, руна растений. Она помогает расти и развиваться всему – цветку, ребенку и даже чувству, идее или мысли. Говорят, что это руна Фрейи. Знаешь, кто такая Фрейя?

– Одна из богинь-асов. – Альба читала про них в средней школе.

– Угу, – промычала Сири, как будто ответ Альбы был не совсем точен. – Она была могущественной ведьмой среди богов-ванов и могла тягаться с самими асами.

Альба усмехнулась:

– Она что, тоже настоящая?

Сири загадочно улыбнулась, и у Альбы вдруг пропало всякое желание обсуждать гномов, ведьм и сказки. Она перевернула тяжелый лист пергамента и обнаружила еще одну руну: прямую черту с шипом посередине.

– Турс , – произнесла Альба, и тут же внутри у нее вскипело приятное чувство, которое она испытала, когда впервые использовала эту руну. Гнев, рвущийся наружу.

– Верно.

Сири с интересом смотрела на Альбу, как будто заметила что-то в ее глазах.

– Турс символизирует хаос, разрушение, но также и преображение. Чтобы создать что-то новое, сперва нужно разрушить старое. Поэтому я иногда использую эту руну, если нужно, чтобы из засохшего цветка вырос новый.

– Она – моя любимая, – сказала Альба и улыбнулась, но Сири казалась встревоженной.

– Турс может быть очень опасной и жестокой руной, если использовать ее неправильно, Альба. Будь осторожна. С ее помощью можно собрать всю негативную энергию, например злости и ненависти, и использовать ее для разрушения. Если какой руны и стоит опасаться, то именно этой.

Альба усмехнулась, надеясь, что Сири прекратит издеваться над ней, но та по-прежнему оставалась предельно серьезной.

– Обычно в этих краях руны не так эффективны. Но, когда руны чертишь ты, Альба, ростки вырываются из-под земли, будто за ними кто-то гонится. Ты сильнее, чем думаешь. Поэтому тебе необходимо соблюдать осторожность.

Слова Сири заставили Альбу задуматься. Она никогда не думала, что она сильная.

Альба вернулась домой, слезла с велосипеда и покатила его по траве, и вдруг увидела, что из открытых окон фургона валит черный дым. Бросив велосипед, она побежала к фургону.

– Дядя Одд?!

Дядя стоял над плитой в своем старом противогазе. Перед ним неистово бурлил и дымился котел. Заметив Альбу, Одд стянул противогаз, и племянница впервые за много лет увидела, что он улыбается. Улыбка на его худом лице была очень широкой, от уха до уха, и казалась совершенно безумной.

– Получилось! Я создал новую формулу облака. Формулу, которая значительно улучшит его проводимость. Я использовал новый метод горения, при котором…

– Что ты натворил? – перебила Альба, оглядываясь в поисках своих растений. Гортензия на окне, бегония на кухонном столе… Цветы завяли, их листья сморщились и печально поникли в облаке кислого дыма.

– Что ты сделал с моими цветами?!

Одд удивленно посмотрел на завядшие растения.

– Да-да, конечно, купим новые. Если новая формула действительно так хороша, как я думаю, меня возьмут обратно на работу и тогда…

– Мне плевать на твою чертову тучу! – взревела Альба. – Я сама вырастила эти цветы! Я посадила их, поливала, чертила на земле руны! Я потратила на них кучу времени!

– Руны? – переспросил Одд.

– А ты ради своего дурацкого эксперимента все испортил!

– Что значит – руны? – повторил он.

– Чего?!

– Что это за руны ты чертила? Где ты этому научилась?

Одд смотрел на Альбу так, будто она совершила нечто ужасное.

– Какая разница?! Ты убил мои цветы!

– Отвечай на вопрос! – зарычал Одд, и Альба остолбенела.

– Я… Меня… Идунн научила. Это неважно!

– Тебе больше нельзя заниматься рунами, – отрезал дядя и с подозрением уставился на завядшую гортензию.

– Это еще почему?

Одд схватил цветок и вырвал его из горшка вместе с комом земли.

– Потому что я так сказал! Больше никаких цветов в доме!

– Что ты делаешь?!

Альба пыталась остановить его, но он уже успел вырвать из горшка и бегонию.

Одд распахнул дверь и с цветами в руках направился к лесу. Альба пыталась помешать ему, но тщетно. Дядя выбросил цветы и повернул обратно. Противогаз висел у него под подбородком как отвратительное второе лицо.

– С сегодняшнего дня после школы ты сразу идешь домой. Если тебе захочется поиграть с кем-то из одноклассников, ты должна предупредить меня – я отвезу тебя в гости, а потом заберу. Цветы и руны теперь под запретом. Ясно?

Альба втянула воздух носом. Она чувствовала, как в ее душе растут гнев и ненависть. В ее мыслях всплыла руна Турс . Альбе хотелось выплеснуть всю свою ярость.

– Почему ты все всегда портишь?! – закричала она.

Одд холодно посмотрел на нее. Турс , подумала Альба.

– Я не хочу ничего портить. Я хочу тебя уберечь. Ты не должна верить в эту чушь. Добром это не кончится.

– Это не чушь. Это магия!

Ей хотелось крикнуть Турс и освободиться от злости.

– Магии не существует.

Турс. Слово рвалось из горла, как пар из закипающего чайника. Казалось, даже воздух вокруг накалился, и на секунду Одд как будто тоже это заметил. Он напрягся, прищурился. Затем быстрым шагом направился мимо нее обратно к фургону.

Турс, Турс, Турс , твердила про себя Альба, стоя у опушки и оплакивая свои цветы. Она так и не сдвинулась, пока буря внутри не утихла. Пока злость не исчезла. Пока в сердце не осталась только печаль. Над ее головой шумели кроны деревьев. Если бы Альба понимала их язык, возможно, ей стало бы легче.

Наконец наступили пасхальные каникулы, и Альба собиралась как можно больше времени проводить в Бьёркагорде. К счастью, Одд понятия не имел, когда у нее каникулы, поэтому она спокойно могла оставаться там хоть целый день.

В понедельник она проснулась ни свет ни заря и попыталась снова уснуть, ведь Сири не ждала ее так рано. Но удержаться было невозможно… Альба взяла куртку, прошмыгнула мимо Одда, стараясь не разбудить его, и растворилась в утреннем тумане. Через некоторое время она с громким хлюпаньем наступила во что-то мокрое и вязкое и, посмотрев под ноги, обнаружила один из липких желтых слизевиков, которые росли повсюду вблизи Бьёркагорда. Она зашвырнула его подальше в лес, надеясь, что не притащила эти грибы на своих кроссовках.