Анна Волей - Шарусси

–Удачи, Борна.

–Спасибо вам, Аброр.

Как то полагалось древними обычаями, давно изжившими свое, я низко, до самого пола, поклонилась, выражая искреннюю благодарность и почтение, и вышла в стелящийся предрассветный туман.

Гука равнодушно выщипывала из земли остатки поредевшей вокруг нее травы и на мое появление отреагировала с очевидным недовольством. Возможно, снова проявляла свою исключительную злопамятность, а, может, ей не улыбалось отрываться от медитативного обжорства ради утренней пробежки. Не растягивая сборы, я подтянула ослабленную подпругу, взяла девочку под уздцы и потянула за собой в сторону прилегающей к лесу дороги. Тревога за подстерегающее мрачное будущее сжала сердце, и я, повинуясь нелепой ностальгии, обернулась и посмотрела на дом в последний раз. Я покидала не сторожку, я прощалась с Норкдом и прежней жизнью, последняя веха которой прошла среди вековых деревьев в каких-то паре часов езды от места, где я родилась и выросла. На пороге показалась фигура Аброра, вышел-таки проводить вредный старец. Тиски ослабили давление на сердце, даруя ощущение легкости и благодарности. Я подняла руку и помахала ею. Старец в ответ качнул посохом, и от его движения затрепетали ветки и листья деревьев: «Прощай, Хранительница».

–Прощайте, – ответила я, оглаживая листву потоком обратного ветерка.

Первые несколько дней я целенаправленно удалялась от знакомых эрий, следуя примерному указанию старца держаться левой тропы. Я и держалась. Но затем куда-то заехала, не там выехала, срезала, поплутала, уточнила трижды дорогу. Разумеется, получила противоположные напутствия, и в итоге решила разобраться самостоятельно. Потому совершенно не удивилась, когда перестала узнавать развилки и виднеющиеся дома. Все окружающее превратилось в незнакомый фон. Я находила изменения то забавными, то удручающими, но стабильно любопытными. И что меня неизменно радовало в новых эриях и городах Нануэка – так это их стандартность. Куда бы я ни приехала, я знала, что увижу примерно одинаковый пасторальный вид. Я везде чувствовала себя на месте. А вот дорога пугала. Путешествовать одной мне приходилось впервые, и я дико трусила нарваться на неприятности, коими обычно пугали любого путника. Вроде засады лиходеев, отравления или травмы лошади. Но то во мне говорила неопытность новичка, ступившего на шлях и временами еще забывавшего о власти Шарусси.

Мы находились в дороге четвертые сутки. Дневное солнце разошлось и жарило изо всех своих солнечных сил, согласно положению планет и времени года. Лошадь взмокла, таща на спине вес одной хрупкой женщины и ее прибавившейся за месяц поклажи. Я тоже, хотя никого не тащила. Промучившись до полудня под палящим светилом без надежды на тенек, на нас, наконец, снизошла благодать в облике виднеющегося леса. Мы немедленно свернули.

Спешившись у кромки густого дубровника, обещавшего надежное укрытие от солнечного удара, я повела Гуку глубже в спасительную прохладу. Куда менее прогретый воздух наполнил легкие долгожданной свежестью. «Пара часов заслуженного отдыха пойдут нам на пользу» – подумала я. По такой жаре ставить рекорды по преодолению местности развлечение не для нас. Изначально в плане на день у меня значилось миновать одну эрию и заночевать во второй, но погода распорядилась иначе. Пока мы не добрались и до первой. Что ж, к вечеру неизбежно доковыляем и там же заночуем, это мы успеем.

Я остановилась и присмотрелась к лесу. Вот бы найти пень пошире или поваленное дерево для привала. Но действительность снова угодила. Я сделала несколько неуверенных шагов, боясь принять очевидное за мираж после перегрева, но вот деревья расступились и обнажали пологий спуск к широкому чистому озеру. Я испустила восторженный визг. Озеро! Гука тоже его заприметила и нетерпеливо заплясала на месте, просясь на волю.

–Ну-ну, тише, – я похлопала кобылу по вспотевшей гнедой шее. -Не дури мне здесь.

Плавать Гука любила с детства. Дома она частенько сбегала из табуна и направлялась резвиться на пляж, после чего сердитый конюх читал ей нотации, будто озорную девчонку могли перевоспитать нравоучения. Предвкушая максимально насыщенное представление в случае ее побега в озеро вместе с чересседельными мешками, я шустро отцепила карабин недоуздка с чембуром от седла, переодела в него волнующуюся кобылу и настойчиво потащила ее к дереву, чтобы привязать и расседлать. Закончив с вещами и аммуницией, отстегнула ее и прицокнула языком. Гука, получившая звуковую команду, стремглав ломанулась прочь.

–Эй, ты поосторожнее! – кинула ей вслед, а сама уже принялась скидывать обувку, чтобы последовать ее примеру. Вчера на постоялом дворе возникли трудности с канализацией, и обязательные гигиенические процедуры пришлось свести к минимуму. Так что внезапное озерцо пришлось кстати нам обеим.

Гука, со всех ног припустившая к воде, вдруг притормозила. Ни разу не слушавшая моих советов относительно купания, кобыла заставила меня насторожиться и приблизиться к берегу. Гука тем временем медленно вошла в воду по запястье, склонила шею вниз и подозрительно принюхалась, а потом так же медленно и гордо покинула вожделенное пристанище.

И что это значит?

«Водяной, водяной» – раздался тихий шепот леса, предупреждающий об опасности.

Ах, вот оно что. Я присела на корточки и запустила ладонь в пристанище нечистого духа. Часто, наверное, водяной привечал уставших путников, подманивал к песчаному берегу, пускал доплыть до центра озера, а потом пронзал их ноги судорогой да тащил на дно. Сегодня нечистому с меню не повезло. Хотя, это с какой стороны посмотреть. Будь на моем месте нанятый маг, и водяной бы уже ни о чем не беспокоился.

–Водяной, выходи, знакомиться будем, – крикнула я.

–Я слышу, слышу, Хранительница. Спешу-у, – эхом разлетелся скрипучий голос, рождая рябь на зеркальной поверхности.

Я поднялась, с опаской рассматривая забурлившую у берега воду. При полном безветрии бегущие низкие волны дали обратный ход, сплелись кольцом и провалились внутрь широкой воронки. Четко очерченный круг потемнел и вздыбился, являя из проема огромную прозрачную лягушачью голову с длиннющими и тощими усами из тины. Усы картинно облепили по-женски округлые плечи водного обитателя на манер мантии и скрылись за чешуйчатой спиной. Я не то, чтобы залюбовалась – несколько обалдела и от устроенного зрелища, и от внешнего облика, и забыла, что хотела сказать. Водяного я встретила впервые. У нас в эрии одно время пакостил такой красавец, но пришлый маг его изловил и пустил на удобрение, напоследок никому не предъявив физического доказательства для более подробного изучения.