Екатерина Мекачима - За тридевять земель

Веслав и Василиса в окружении свиты спустились по парадной лестнице Царского Терема навстречу Мухоме и его семье. Ни Василиса, ни Веслав не соблюдали вековых традиций, которые накладывали ограничения на жизнь правящей четы. И царь, и царица могли самостоятельно отправиться на торговую площадь или гулять по городу, как обычная пара, среди простого люда. Конечно, за Веславом и Василисой всегда следовали царские витязи, но охрану царь держал на расстоянии. Такое поведение царя и царицы только больше располагало к ним народ.

И сейчас, вместо того чтобы дожидаться в приёмных покоях, царь и царица вышли к гостям, на радость гуляющих на Царской Площади людей. Царь широко улыбнулся другу и крепко обнял Зайца.

– Сколько лет прошло, – улыбался Веслав, оглядывая княжеское платье Зайца. Мухома ещё больше располнел, а его рыжие волосы тронул пепел седины, – князь Волыньки! – покачал головой царь и перевёл взгляд на маленькую Ясну, которая пряталась за Фросьей, и помахал ей рукой, отчего девочка только больше спряталась за мать. Фросья по-прежнему оставалась пышущей здоровьем крепкой дамой.

– Ну же, – пыталась приободрить дочь Фросья. – Поздоровайся с царём и царицей!

Ясна отрицательно покачала головой и закрыла лицо маминой юбкой.

Василиса и Веслав рассмеялись и пригласили гостей в Теремной Дворец.

– Ну, а у вас когда? – тихо спросил Заяц Веслава, когда Василиса и Фросья с Ясной прошли вперёд и стали подниматься по ступеням Царского Терема. – Наследник будет у Сваргореи?

– Будет, – мрачно ответил Веслав и опустил взгляд. – Когда благословят Боги.

– Может, к волхвам, а?

– Обращались уже, – пожал плечами Веслав и вновь посмотрел на обеспокоенного Зайца. – Думаю, тут дело в видениях жены. Мор зовёт её с тех пор, как оберег спас её душу, – горько проговорил Веслав, и Мухома округлил глаза. – Но я Василису Мору не отдам. Я её никому не отдам, и другой жены мне не надо. Не получится у нас – Злата править будет, – заверил он друга. Заяц хотел было спросить Веслава, но царь предупреждающе покачал головой: – Потом поговорим. И прошу тебя, не говори об этом с ней, – царь кивнул в сторону жены. – Она очень тяжело это переживает.

Заяц кивнул, и они проследовали в приёмные палаты, которые в виде галереи обрамляли первый этаж теремного дворца. В приёмных палатах уже ждали Яромир и Яра с сыном Любозаром, которые остались жить в Солнцеграде. Яромир сделался царским веденеем и вместе с Вороном и военным советником Здебором участвовал в делах дружины. Несмотря на года, что сделали седыми волосы, богатырь был всё ещё крепок и меч бы уверенно держал. Яра почти не изменилась – счастье так долго ожидаемого материнства и спокойной столичной жизни будто сделали время не властным над нею – её волнистые русые волосы так и не украсила седина, а взгляд светился беззаботностью и миром бытия.

Яромир и Яра, оба в парадных одеждах, радостно приветствовали Мухому и Фросью, а Любозар пытался познакомиться с маленькой Ясной, которая вновь пряталась за мать, чем смешила взрослых. Привыкшая к спокойной деревенской жизни, княжна испугалась шумной и помпезной столицы и незнакомых людей, которые всё время желали с ней говорить.

Слуги проводили Зайца и Фросью в гостевой терем, который располагался за Теремным Дворцом. Между Царским Теремом и гостевыми теремами был разбит небольшой сад, в центре которого на небольшой площади искрился зачарованный фонтан. Гостевых теремов подле Царского Терема было три, и все они связывались между собой крытыми галереями на высоких арочных опорах. Позади гостевых теремов находился пруд, в котором раньше обитал Горыч, а сейчас жили благородные кьор. А за прудом и большим садом, что располагался за гостевыми теремами, на самой высокой выполненной в форме цветка с шестью лепестками площади Солнцеграда высился Перун.

К вечеру слуги богато украсили трапезную Царского Терема для торжественного обеда, который царь устраивал в честь своих гостей. Веслав ещё ранней весной отправил приглашение Мухоме, которого избрали первым князем Волыньки и дарованных короной деревне земель. Царь позвал и Яромира с семьёй, и Гоенега с Белозёром, что жили при дворе. Веслав хотел развеять тоску Василисы, которая из-за своих видений и тщетных попыток стать матерью совсем погрузилась в печаль. Ах, как бы ему хотелось вновь услышать её звонкий смех! Но сны царицы сводили с ума и царя, и Веслав вновь не знал, что делать. Самым страшным кошмаром царя было не то, что его дядю, возможно, спас Бог Неяви, а то, что однажды Веслав не сможет разбудить Василису. От подобной мысли, что Мор может забрать царицу, стыла кровь.

Когда свечи были зажжены и на белоснежных скатертях стояли изысканные блюда, слуги торжественно распахнули двери трапезной перед царём и его гостями. Правящая чета Сваргореи и приближённые Короне гости сели за стол, напротив которого на небольшом возвышении располагалась сцена.

Сквозь разноцветную мозаику окон лились мягкие лучи вечернего солнца; отсветы от пламени свечей играли на золотой росписи багряных стен и начищенном столовом серебре. В зал прошли музыканты и, поклонившись царю и царице, расположились на сцене. Заиграла нежная музыка, и слуги стали обслуживать пирующих людей. Ясна вновь пряталась за мать, а Любозар не хотел сидеть за столом, желая пройти к музыкантам, и Яра с Яромиром с трудом удерживали непоседливого сына.

Гоенег сидел подле Василисы, а Белозёр – рядом с Веславом. Хоть Гоенег и потерял крепость тела, сделавшись под стать своим годам, его взгляд был по-прежнему остр; глаза сухонького Белозёра ещё больше украсили морщины. Веслав даровал старикам титулы веденеев, но ни охотник, ни рыбак так и не занялись государственными делами. Зато оба давали молодому царю житейские советы, и именно они предложили Веславу вновь собрать своих друзей. Гоенег сильно переживал за дочь, но, как и Веслав, не представлял, что делать. Гоенег знал, что, по просьбе Василисы Яра обращалась за помощью к сестре покойной травницы Настасьи (Настасья умерла от старости год назад) – Малуше, но её рецепты не помогли. Гоенег даже уговорил Василису сходить в Свагобор, волхва-врачевательница которого прописала царице травы, что должны были справиться с её кошмарами. Но и это не помогло. Не помогло и снадобье волхвов Велейных островов, которое Гоенег купил у купцов, обещающих, что чудесный отвар поможет деве стать матерью. И сейчас бывший охотник видел, что, несмотря на старания музыкантов и встречу с давними друзьями, царица оставалась печальной. Василиса, конечно, улыбалась, но её улыбка была вымученной. О своём последнем видении Василиса не сказала отцу, просила Всеслава никому не говорить. Царю не понравилось желание жены молчать о таких важных вещах, однако он исполнил её просьбу.