Екатерина Мекачима - За тридевять земель

– Я видела пленённого Кощея, – со вздохом ответила царица. – Его спас Мор. И Кощей звал меня.

– Отец Сварог… – еле вымолвил Заяц.

– Папа? – тоненьким голоском поинтересовалась Ясна, но Фросья приложила к губам палец, призывая дочку сохранять молчание. Ясна вновь спряталась за мать.

– Перун Всемогущий, – прошептал Белозёр, хмуро глядя на Веслава. Какие же ещё испытания Боги преподнесут и так натерпевшемуся от них сыну?

– Что же ты молчала, дочь?! – воскликнул Гоенег и укоризненно посмотрел на Веслава. – И ты, царь-батюшка, потакаешь ей! Такие вещи надо сразу говорить, к волхвам обращаться!

– Мы обращались, отец! – не дала ответить Веславу Василиса, и Гоенег сокрушённо покачал головой.

– Хоть и стала ты царицей, а разума не набралась…

– Даже твои снадобья не помогли мне, отец! – печалилась царица. – Правильно Агнешка передал – только мой дух способен защитить меня.

– Позволь нам помочь тебе, – обратился к жене Веслав. – Не закрывайся от нас.

Василиса посмотрела во встревоженные глаза мужа: как бы она хотела, чтобы он был в силах ей помочь. Но Веслав не видел её снов, он не чувствовал того холода, который сковывал её сердце. Царь не ощущал силу Неяви, как она: Веслав никогда не умирал. С тех пор, как начались видения, Василиса поняла, что после того, как душа покидает тело, она становится иной. Её душа вернулась в тело из оберега, но этого было довольно для того, чтобы почувствовать дух Неяви, холод и одиночество вечности. Царица кротко кивнула мужу только потому, что любила его. Но Василиса знала, что ей никто и никогда не сможет помочь: никто из живущих не чувствовал студёного ветра от взмахов крыльев смерти.

– Я буду обо всём говорить, – заверила близких царица, но Веслав продолжал хмуро смотреть на жену. Такие обещания Василисы не сулили ничего хорошего: царь боялся, что она и ему перестанет рассказывать о снах.

– Давай обратимся к Великому Волхву за советом, как твой Дух укрепить в борьбе с Неявью? – предложил жене царь.

Василиса вновь покорно кивнула и обвела взглядом близких людей. Несмотря на тоску, в которую погружали Василису видения Мора, царица радовалась тому, что её родные собрались вместе. Как в те беззаботные времена, когда они ещё жили простой деревенской жизнью и сидели не за царским, а за деревянным столом, а сама она, Василиса, пекла для них блины и хлеб. Теперь, кажется, она понимала Веслава, который всегда стремился к тихому бытию. Но…

– Если Боги передали нам весть о том, что Драгослава спас Мор, значит, дадут и силы и вновь направят нас на путь. – Василиса попыталась улыбнуться. – А теперь давайте оставим мысли о Кощее в стороне Неяви.

– Вот теперь я узнаю свою дочь, – улыбнулся Гоенег, и Василиса тепло посмотрела на отца.

– Силам Неяви не одолеть Свет, – уверенно сказал Белозёр, глядя на Веслава и Василису, которая кивнула свёкру.

Слуги принесли новые блюда, и мальчик-служка доложил о том, что артисты прибыли ко двору. Василиса удивлённо взглянула на мужа, но Веслав, пожав плечами, дал разрешение приглашать артистов.

Музыканты закончили играть, слуги отворили двери, и перед царём и его близкими предстали девушки в белых с широкими алыми поясами платьях и кокошниках с фатой. Девы поклонились царю и царице в пол и встали перед музыкантами, вытянувшись, как струнки.

Заиграла музыка, и девушки стали танцевать. Их движения были плавны, легки и грациозны, подолы платьев поднимались, открывая худые ноги, украшенные лентами танцевальных туфелек. Вначале танец был мягким и нежным, но музыка убыстрялась, вместе с ней и быстрее кружились в хороводе танцовщицы, которые теперь будто плыли над полом. Прозрачная фата кокошников летела за девами, словно ветер, и плясуньи непринуждённо исполняли сложные па, танцуя слаженно, все как одна. Когда музыка достигла своего апогея, девы закружились в быстрых поворотах, юбки их платьев поднялись, сделав девушек похожими на цветы. Музыка, громыхнув, внезапно оборвалась, и девы тут же замерли, будто статуэтки.

От увиденного чуда Василиса рассмеялась, Яра всплеснула руками. Непоседливый Любозар и Ясна во все глаза смотрели на прекрасных дев. Танцовщицы поклонились и расступились перед молодым гусляром в золотых одеждах. Царские слуги принесли поэту стул, и гусляр, поклонившись обедающим в пол, сел и заиграл. Музыканты тихо ему аккомпанировали. Голос у поэта был сильный, мощный, бархатный и глубокий. Гусляр пел древние сказания о Золотом Веке, былины и легенды. По просьбе царя певец не исполнял так горячо любимых народом песен о нём самом и о Василисе, что освободили Сваргорею от ворожбы Полоза. Когда сказитель закончил петь и с поклоном удалился, Василиса искренне улыбалась. Любозар и Ясна хлопали в ладоши.

После гусляра вновь плясали девы, за которыми выступали факиры с небесным огнём-Сварожичем, и снова танцевали юные плясуньи…

Веслав обернулся на жену: на щеках Василисы проступил здоровый розовый румянец. Улыбка царицы была настоящая, как в те времена, когда они только вернулись из Блажена в Солнцеград, и им обоим казалось, что всё плохое позади. Значит, подумал царь, он будет чаще веселить жену, он обратится к волхвам, он сделает всё что угодно, но не позволит силе Неяви забрать Василису. Царь думал о том, что проведёт Великий Царский Собор, на который созовёт князей Палаты, что учредил ещё его дядя, и царских веденеев, и волхвов. Веслав увеличит жалованье дружине и за лето построит ещё корабли. Царь будет готов к тому, о чём предупреждал Искрен, даже если двор и волхвы его в том не поддержат, – ведь только тогда Боги смогут направить его по пути.

– Ты идёшь весну звать? – рассмеялась Забава и опустилась на лавку рядом с Мирославой, которая продолжала смотреть в окно. Яркое вечернее солнце разливалось золотом по улице за окном: по украшенным резьбой избам с гульбищами, по дымчатым берёзам, что росли у заборов; по светлой дороге, по обеим сторонам которой пробивалась первая трава; по сложенным подле заборов поленницам. На улице уже собирались гуляющие – нарядные девушки и молодые люди.

– Да, кажется, весну звать уже и не надо – смотри-ка, как Хорс светит! – Мирослава обернулась на старшую сестру и улыбнулась. Вечернее солнце, преломляясь на стёклах, играло в сестринских русых волосах и отсветами разбегалось по избе: зайчиками дрожало на белёной печи, на стоящей подле неё утвари, золотило сушащиеся под потолком травы. – Весна пришла уже.

– Пришла не пришла, а звать-то Ярилу с Ярой надо! Смотри, – Забава махнула рукой на стол, на котором стоял плетёный коробок с печеньями в виде птиц, – матушка нам куликов напекла, будем птичек за теплом отправлять!