Екатерина Мекачима - За Северным ветром

Солнце клонилось к горизонту, и его золотой лик отражался в море, разбегаясь искрящейся дорожкой. Скоро солнечный диск зависнет у самой кромки воды и останется там на всю ночь. Ночь самых весёлых гуляний, песен и прыжков через костёр.

Посетители небольшой деревянной корчмы, что располагалась среди множества торговых лавок, гостиниц и постоялых дворов, облепивших порт Идру прямо на большом пирсе, шумно и весело гуляли. Шёл третий день празднеств – самый Солнцеворот, Долгий День, когда Хорс не покинет небосвода, и люди будут с радостью чтить великого Даждьбога.

За большим деревянным, уставленным медовухой столом, расположилась весёлая компания. Моряки, купцы, немного помятые за дни гуляний горожане – все сидели рядом и смеялись над баснями, которые друг другу и травили. Громче всех выступал крепкий мужчина лет тридцати. Суровый пронзительный взгляд серых глаз не мог скрыть даже хмель. Между бровей пролегла глубокая морщина; прямой нос, волевой, даже слишком, подбородок выявляли в нём человека бывалого, с характером. Он был воином, стражником, повидавшим уже многое. Его длинные пепельно-серые волосы были заплетены в тугую косу, голову украшал кожаный обруч. Массивные руки сжимали деревянную кружку с такой силой, что казалось, та вот-вот треснет.

– Я не был пьян! – пробасил он, стараясь перекричать гогочущий люд. – Всё взаправду, перед Перуном ответ держу, коли вру!

– Ты слишком много выпил, брат-сварогин, – ответил ему тщедушный кучерявый юноша лет двадцати, – вот и сочинил небылицу. Я даже ворожбы такой не знаю, чтобы в воде мир показывала, не то что дождевая вода открыла тебе видение в чаше.

Собравшиеся засмеялись. Сероволосый мужчина ещё крепче сжал руками кружку. Он теперь жалел, что поделился историей, приключившейся с ним пару лет назад, когда он, как наёмный страж, сопровождал торговый караван одного преуспевающего столичного купца.

– Не настолько, чтобы сказку за правду выдавать, – громыхнул в ответ воин и со всего маху поставил кружку на стол, от чего её содержимое расплескалось. – Я вправду видел всё то, о чём рассказал.

– Не горячись так. – Сидевший по его правую руку старичок мягко положил сухую ладонь на плечо говорившего. – Вот я тебе верю.

Мужчина обернулся на своего соседа, посмотрел, нахмурившись, ему в глаза. Сухонький, маленький, а глаза живые и ясные. Зелёные, как море. Седые совсем волосы перехвачены тоненькой бечевой. На плече расположилась маленькая ящерка. Свободная рубаха подпоясана увесистым поясом мореходца. Вот оно как. Моряк.

– Как звать-то тебя? – спросил старик улыбнувшись.

– Витенег, – ответил воин. – А тебя?

– Ставер, – сказал старик. – Много где я бывал, а истории, подобно твоей, не слышал. Но то, что она необычна и диковинна, не делает её невозможной.

– Спасибо за то, что веришь мне, – Витенег кивнул в знак благодарности, положил на сердце правую руку. – Ты первый, кто не посмеялся надо мной.

– Ты, наверное, мало в жизни мореплавателей встречал, – пожал плечами Ставер. – Чем больше в жизни доводится повидать, тем большее допускаешь возможным.

– Может, и встречал, да вот беседовать особо не доводилось, – Витенег сделал глоток из своей кружки и обвёл взглядом сидевших за столом. Присутствующие уже потеряли к нему всякий интерес, внимательно слушая того тщедушного паренька, который теперь, осмелев от хмеля, во всё горло нёс совершеннейшую околесицу. Мужчина ухмыльнулся сам себе: то, что минуту назад казалось ему таким значительным, теперь, в его же собственных глазах, выглядело забавно. Все эти люди завтра не вспомнят и друг друга, не говоря уже о его истории. А может, и вспомнят, только вот забудут быстро за ненадобностью: всё растает в рутине ежедневных забот. Витенег вновь посмотрел на своего собеседника. Ставер опустошал свою кружку, а ящерица на его плече внимательно смотрела на Витенега. Невиданное дело.

– Зачем тебе ящерица? – поинтересовался Витенег.

Ставер поставил кружку, посмотрел на Витенега, а затем и на свою зелёную спутницу.

– Она – мой оберег, – сказал старик, с нежностью погладив рептилию по остренькой головке. – В одном из штормов, когда я ещё был обычным моряком, а не кормщиком, наше судно наскочило на плавучую льдину, и нашу с поморами каюту стало затапливать. Дверь завалило. Я уже готовился предстать перед Мором, как на одной из верхних балок её увидел. Она внимательно на меня смотрела, будто звала. И я подумал, что, раз она как-то сюда попала, значит, есть в стене трещина или щель. Я схватил какую-то палку, не помню что, и стал со всей силой бить в перегородку, на балке которой ящерица сидела. Сейчас мне кажется это нелепым, но тогда я свято уверовал в то, что смогу одолеть дерево. И мне удалось пробить брешь, через которую я и спасся.

– Удивительная история, – покачал головой Витенег.

– Не удивительнее твоей, – воодушевился Ставер. – Чем промышляешь?

– Да ничем, – нахмурился Витенег. – Когда-то был погонщиком ингр, затем служил наёмным стражем у купца. – Он говорил сухо, внимательно разглядывая свою кружку. Медовуха разговорила его против его же воли. – Потом на стене Солнцеграда стражем был. Сейчас вот – никто. Ни гроша в кармане, ни работы.

– А почему из Почётной Стражи Солнцеграда ушёл? – участливо поинтересовался Ставер.

– Не могу я так долго на одном месте сидеть, – ответил Витенег и сделал глоток. – Два года для меня и так весомый срок. Когда-то мне столица чем-то недостижимым казалась. Волшебным градом с легендарными Вратами. Думал, что люди в ней какие-то другие: возвышенные, что ли, как пращуры. – Тут Витенег усмехнулся собственным словам. – Но, пожив в столице, я понял, что ошибался: Солнцеград – такой же город, как и все, только большой. Те же люди, те же проблемы. А я не могу так жить, как птица в клетке. Хочу, пока тело ещё молодо, мир продолжать смотреть.

– Наймись к нам на судно, – предложил Ставер. – Корабль у нас добротный, команда – хорошая. Голодать не будешь.

Витенег удивлённо взглянул на собеседника. Ящерица перебралась на другое плечо Ставера и вопросительно смотрела на Витенега.

– К тебе на судно? – переспросил воин.

Ставер рассмеялся по-доброму.

– Думаешь, кормщик [15] Кормчий /кормщик – специалист в навигации, выборе пути, лоцманской проводке, ветрах и течениях, глубинах, местных условиях – морской практике. Капитан отвечал за корабль в целом и руководил боем (он мог и не разбираться в судовождении), а кормщик – за морскую практику. не может быть таким старым, и мне пора на покой? – Ставер многозначительно помолчал и, хитро улыбаясь, продолжил: – Поверь, в таких делах главное – опыт. Сколько бурь, штормов и ураганов я повидал – не счесть! Однако же всё ещё жив и полон сил, хвала Сварогу.