Владимир Андриенко - Принцы времени: Владыка Смерти

– Благодаря тебе, государь, я получил возможность заниматься наукой. Где бы еще я смог прочитать столько сочинений философов и историков. Переводя египетские папирусы, я столкнулся с тайными знаниями, которыми обладали жрецы тысячу лет назад!

– Ты, я слышал, много споришь с неким Манефоном? Кто он такой?

– Один умный юноша. Он египтянин и не так давно проживает в Александрии, государь.

– Он жрец?

– Да, государь. Он воспитывался при храме Птаха в Мемфисе. Ты ведь знаешь здешние традиции, что ученный должен быть жрецом. Он получил звание младшего служителя Птаха.

– Это так, – согласился царь. – В Египте ученые обязательно жрецы. В Греции и Македонии все не так. И он умен, этот твой Манефон?

– Весьма умен, государь. Он обещает стать хорошим историком и писателем. В спорах с ним я нахожу много удовольствия.

– Завидую тебе, друг мой. Мне же пока некогда заниматься науками. Дела государства!

Диокл понимал своего царственного друга. Он знал, какие заботы гнетут государя. Царь следил за формированием армии, строительством кораблей, строительством каналов и торговлей, лично присматривал за производством папируса, который поставляли во многие страны тогдашнего мира, и спрос на него все возрастал.

Хорошую прибыль давали гончарные, стекольные и ювелирные мастерские Александрии и ремесленники при нынешнем царе, сумели стать довольно процветающим сословием.

Казна государства наполнялась золотом, и это давало возможность начинать новые строительные проекты и собирать в Египте все новых и новых ученых, которые охотно ехали служить столь щедрому владыке.

– Я много говорил со своим сыном, друг мой, дабы он после меня покровительствовал торговле. Хороший царь должен видеть все преимущества этого важного для государства дела.

– Многие стали богатыми благодаря торговле, – сказал Диокл в тон царю. – Хотя я далек от всего этого, государь. Что мне земные богатства? Ты слишком щедр к своему слуге.

– Богатства земные дают шанс хорошо работать философам и историкам, писателям и поэтам. Наши корабли идут в Грецию, в Италию, в Карфаген. А знаешь на что нынче спрос в Карфагене, Диокл?

– Нет, государь. Я не купец.

– Египетские аметисты, наше александрийское литое стекло. И главное – слоновая кость, которую доставляют нам из Нубии. Торговля – главный нерв государства.

–Ты мудр, государь. И твое долгое царствование – это счастье созданного тобой государства. Ведь это ты, а не Александр снова возродил славу и величие Верхнего и Нижнего Египта.

Птолемей не мог с этим не согласиться. Но он не любил восхвалять себя. Его мучило, что он не выполнил некогда главную волю своего друга и своего повелителя Александра Великого.

–Ты всегда хватишь мои деяния, Диокл.

–И делаю это не из лести, государь. Ты знаешь, что я честен с тобой и не похож на твоих придворных. Тех, кто готов за золото продать родного отца.

–Ты не любишь придворных, друг мой. Я это знаю. И я знаю, что ты совершенно не умеешь льстить своему царю. За это я ценю тебя. Ты ни разу не воспользовался моей дружбой для личной выгоды. И потому я всегда советуюсь с тобой по некоторым вопросам государственного управления. Вот и сейчас я пригласил тебя не просто созерцать красоты Александрии с балкона моего дворца. И не для того чтобы решать проблемы метеков.

–Я готов помочь тебе, государь.

Царь немного помолчал, и Диокл терпеливо ждал, когда тот начнет говорить.

–Я совершил преступление в годы молодости. Ты ведь знаешь про это, Диокл.

Философ не раз про это слышал. Птолемей любил каяться.

– Государь если ты снова станешь вспоминать про сына Александра, то нет в этом преступления. Ты поступил тогда правильно. Иного выбора у тебя не было, и ты показал себя мудрым и дальновидным политиком.

– Но мой царь доверил мне своего сына, Диокл. И тогда я поклялся служить ему.

– Государь, – Диокл попытался возразить царю, но Птолемей прервал его.

Царь Египта стал рассказывать о том, чего не знал ни один историк, которые описали жизнь и деяния Александра и Птолемея Лага. И этого сам Диокл никогда от своего царственного друга не слышал…

***

Царь Александр Македонский, после того как он посетил оазис Амона в Ливийской пустыне, был официально коронован как новый фараон Верхнего и Нижнего Египта. Его признали все жрецы, и признал сам бог Ра.

Александр не остановился в Египте, став фараоном. Он продолжил войну с Дарием до тех пор, пока не сокрушил персидского царя и его империю до основания.

Он короновался в Вавилоне как новый повелитель невиданного до тех пор по размерам государства. И затем пошел воевать в Индию. Там его ждали неудачи. Вернувшись в Вавилон, Александр назначил своим наследником своего сына от царевны Роксаны, еще когда этот младенец не родился. Но македонскому царю уже предсказали, что родится сын.

Александр призвал к себе нескольких самых близких друзей. Среди них был Птолемей.

– Тогда царь говорил со мной наедине, – продолжал Птолемей. – И он просил меня присягнуть своему сыну Александру II, еще не родившемуся. Он уже тогда определил его в новые фараоны Египта. Меня же он назначит наместником Египта до того как новый молодой фараон войдет в возраст.

– Ты хочешь сказать, государь, что Александр видел в своем сыне нового фараона Египта? – удивился Диокл.

Этого он не мог и предположить. А получается, что Александр Македонский, прозванный Великим, предвидел разногласия между соратниками после своей смерти и выбрал для сына в удел Египет, а не всю созданную им империю. И царь приставил к нему своего самого верного соратника Птолемея.

Царь продолжил:

– Жрецы храмов Амона-Ра, Осириса, Исиды, Аписа составили записи о том, что после смерти Александра новым фараоном становиться Александр II. Все эти папирусы хранились у жреца храма Ра в Гелиополе по имени Несмин. И в этих папирусах было отмечено, что я, Птолемей Лаг, назначаюсь первым вельможей и хранителем царства Египетского, до вхождения в возраст наследника.

– И эти папирусы до сих пор сохранились? – спросил Диокл.

– Нет, – покачал головой царь. – Я приказал забрать их из храма и доставить ко мне. Затем я сжег их. Я сам пожелал стать царем.

– А что случилось с этим жрецом? – осторожно спросил Диокл.

– Я приказал убить его, – ответил царь. – И тех, кто ездил за папирусами, также по моему приказу умертвили. Я не хотел видеть ни одного живого свидетеля. Мое право на царствование никто не должен был оспаривать. И другие жрецы именем богов сделали меня новым фараоном! А Александр верил мне как никому! Эта вера в нем укрепилась, после того как я раскрыл заговор пажей. Тогда я спас моего царя. Вот он и доверил мне сына. Но я предал его доверие.