Натали О`Найт - Зеркало грядущего

Грубый стук в ворота разбудил недоумевающих слуг, которые с трудом признали в грязном, залитом кровью незнакомце щеголеватого немедийского посланника, который не так давно гостил у них. Старый Вильон, который начинал свою службу, еще когда отец Тиберия, Радциг Амилийский, был совсем юнцом, всполошившись, хотел было разбудить хозяина, но барон Торский запретил нарушать сон владетеля поместья и приказал отвести его в гостевые покои, затребовав много горячей воды, чистую одежду и кувшин вина. От еды, которую ему предложил заботливый слуга, он отказался и попросил оставить его одного, а поутру не будить до тех пор, покуда сам не встанет.

Оставшись один, Амальрик, стиснув зубы, разрезал острым кинжалом голенище сапога – нога так распухла, что снять его не удавалось, обтер мокрой тряпкой лодыжку и достал небольшую медную булавку, воткнутую в его кружевной воротник. После чего он вознес краткую молитву Пламенноликому, испросив у него милости, и, отрешившись от всего постороннего, попытался вызвать тепло в кончиках пальцев. После третьей попытки это ему удалось – он почувствовал, как живительная энергия Митры стекает с его исцарапанных ладоней. Дуайена мучила жажда, но он не прикоснулся к вину, зная, что стоит сделать глоток, и целебная сила уйдет, словно вода в песок – Податель Жизни запрещал своим аколитам употреблять спиртное во время лечебных процедур. Несколько раз встряхнув кистями рук, Амальрик взял булавку и начал осторожно водить ею над поврежденной лодыжкой – со стороны казалось, что он поймал кончик незримой нити и наматывает ее на острие. Сделав несколько вращательных движений, барон стряхнул отрицательную энергию в пламя воображаемого костра и повторил процедуру.

Он проделывал это несколько раз, так что прошло не менее трех четвертей клепсидры, затем прокалил острие булавки над пламенем жертвенника, стоящего в углу комнаты, аккуратно воткнул ее на место; встал, подошел к ларю, стоящему в углу комнаты и, откинув крышку, извлек оттуда бутыль с можжевеловым соком, служащей для окропления алтаря. Смочив этой «кровью Митры» чистую тряпицу, он растер больную лодыжку и облегченно вздохнул – если он все сделал правильно, то к утру нога заживет, и о его хромоте ничто не будет напоминать.

Закончив возиться с раненой ногой, барон тщательно вымылся, старую одежду бросил в камин, и, преодолев брезгливость, натянул на себя коричневую мягкую рубаху, толстые шерстяные чулки и мягкие остроносые башмаки из телячьей кожи. Ему казалось, что вся эта одежда пахнет скотным двором, и ему сделалось досадно от того, что ему придется некоторое время провести в этих отрепьях, в которых он неотличим от захудалого сельского вельможи, не имеющего никакого представления о том, что приличествует носить истинному дворянину.

Амальрику страстно хотелось припасть губами к запотевшему кувшину с вином и утолить жажду, но он одернул себя, напомнив, что нужно еще навестить непутевых хозяйских сынков, а там, скорее всего, его умения придутся как нельзя кстати. Поэтому он бросил взгляд, полный сожаления, на непочатый кувшин и сухой фиал и вышел из комнаты, мягко притворив за собой дверь.

Комнату наследников барона Тиберия он нашел без труда – сдавленные стоны, предательски звучавшие в тишине поместья, говорили сами за себя. Он усмехнулся, подумав, что, должно быть, мальчишка сильно мучается, – ну что ж, и поделом ему. Ничто так не придает мудрости, как выстраданные просчеты.

Он рывком распахнул дверь в спальню одного из наследников, то ли Винсента, то ли Дельрига, и глазам его предстала картина, точь-в-точь соответствующая той, которую он нарисовал в своем воображении – на скомканных, влажных простынях в горячечном бреду метался бледный юноша, с заострившимися чертами лица, а у его ложа на коленях стоял второй, безуспешно пытаясь облегчить страдания брата, вытирая влажной тряпицей испарину со лба.

Услышав скрип открываемой двери, тот, что стоял коленопреклоненный у ложа, вздрогнул всем телом и испуганно обернулся – фигура барона находилась в тени, куда не доходил неяркий свет восковой свечи, и Винсент не узнал посланника:

– Кто вы? – пролепетал он. – И что вам нужно здесь?

Барон оставил без ответа его вопрос и молча шагнул к постели:

– Что мне нужно? Да сущую безделицу – мой метательный нож, который ты, как я погляжу, поостерегся извлечь из тела своего брата. Пожалуй, это самый мудрый поступок за сегодняшний вечер. Если бы ты взялся выкорчевывать лезвие своими неумелыми пальцами, то разворотил ему всю руку, и он давно бы уже истек кровью…

Винсент попытался встать с колен, руки его дрожали:

– Митра всемогущий, это вы, господин барон! Как вы попали сюда в столь поздний час? Видите ли, Дельрига ранили лесные разбойники, и я пытаюсь облегчить его страдания! – Юнец выпалил все это скороговоркой, а его притихший было брат, в затуманенное сознание которого проник глухой голос говорившего, застонал и пуще прежнего заметался по низкому ложу.

Амальрик презрительно посмотрел на насмерть перепуганного мальчишку и насмешливо хмыкнул:

– Страх, видно, отбил у тебя остатки разума, щенок. Байку про лесных разбойников оставь для своего легковерного папаши. Может, старик порадуется, что воспитал таких отважных наследников. Ты что, до сих пор не понял, что именно на меня вы осмелились напасть там, в лесу, вместе со своими друзьями, чьи души уже скитаются по бескрайности Серых Равнин? Я думаю, поутру барону будет любопытно послушать, как два амилийских наследника грабят и калечат несчастных путников, чтобы скрасить себе досуг.

С этими словами он опустился на простой деревянный стул – в покоях наследников не было другой мебели, ибо отец их считал, что будущим рыцарям с младых ногтей Должно приучать себя к воздержанию во всем – и вытянул ноги.

– Представляю, какой переполох поднимется в Тарантим, – мечтательно протянул он, как бы ни к кому и не обращаясь, – когда венценосный Вилер узнает, до чего докатился цвет аквилонской знати. Причем, еще надо учесть, что нападение совершено на подданного бельверусского сюзерена, с которым у Тарантии очень теплые отношения. Все это тянет, по самому малому, на четвертование. Тебе, дружок, никогда не приходилось присутствовать на подобной процедуре? Ну ничего, ты еще сможешь насладиться этой незабываемой сценой. Я попрошу достославного Вилера, чтобы твоего брата казнили первым…

Винсент стоял недвижно, словно оглушенный, но при последних словах дуайена он рухнул на колени и пополз к нему, пытаясь обнять его мускулистые икры в простых домашних чулках.

– Пощадите, месьор Амальрик! – завыл он. – Клянусь вам, мы никогда больше не опустимся до такого злодейства. Мы не думали никого убивать, мы хотели только немножко пошутить…