Жоржия Кальдера - Симфония времён

В конце концов император отвел взгляд от моего брата и вновь поглядел на меня, его жизнерадостная гримаса улетучилась, сменившись чем-то вроде озадаченности.

– Сын мой, неужели ты действительно думал, что я не проведаю об этой истории с фавориткой? То есть ты доверился своему старшему брату, представил ему эту девушку, а отцу ни словом не обмолвился о такой новости? Мне казалось, я ясно дал тебе понять, что целиком и полностью одобряю эту идею. Разве я настойчиво не советовал тебе потренироваться на человеческих девицах, прежде чем ты вступишь в брак со своей сестрой?

Я немедленно подавил вскипавшие в душе смущение и гнев, чтобы мой ответ звучал правдоподобнее.

– Ничего подобного, отец. Просто я посчитал это происшествие слишком незначительным и не стал беспокоить вас по пустякам.

Орион поджал тонкие, бледные губы и возразил с нескрываемой досадой:

– В таком случае имей в виду: твоя скрытность достойна сожаления. Не заблуждайся, этот вопрос в моих глазах имеет огромное значение. Раз уж ты решил ограничиться всего одной женщиной, да еще и сделал ее своей официальной фавориткой, я был бы тебе признателен, если бы ты обсудил со мной свой выбор заранее. Представь себе, я заглянул в мысли придворных, встречавших ее во дворце, а также несколько раз просмотрел разумы стражников, которых ты к ней приставил. Ты не осмелился со мной поговорить из-за того, что эта девица Залатанная?

Я старался не глядеть на Гефеста, по-прежнему стоящего по стойке «смирно» в центре кабинета.

Брат утверждал, что Орион не сумеет прочесть мысли Сефизы. Вот только какие выводы сделает отец, шпионя за девушкой глазами ее окружения? Что он подумал, когда понял, что не может проникнуть в сознание этой представительницы рода человеческого?

Подобная аномалия наверняка разожгла его любопытство еще сильнее. Если и дальше так пойдет, он примется изучать Сефизу более пристально, начнет анализировать ее малейшие поступки и жесты, а ничего не добившись, вызовет ее к себе, чтобы лично допросить…

У меня перехватило дыхание, воздух кабинета разом сделался удушающим. Идея моего брата внезапно показалась мне вовсе не такой блестящей, как думалось вначале…

Нужно придерживаться плана, сохранять равнодушный вид и ни в коем случае не показывать моего истинного отношения к Сефизе. Поэтому я постарался придать лицу по возможности презрительное выражение, из-за которого свело скулы. После этого я ответил:

– На самом деле не важно, изменена она или нет – по сути это всего лишь презренная человеческая девчонка. В своем выборе я руководствовался исключительно срочностью сложившейся ситуации и необходимостью. Взял первую подвернувшуюся женщину, которая согласилась добровольно, оказалась более-менее здорова и удовлетворяла требованиям гигиены. Официальный статус фаворитки я ей дал, только чтобы оправдать ее присутствие во дворце. Кроме того, опыт, который я решил приобрести, последовав вашим советам, носит интимный характер, поэтому мне показалось неуместным обсуждать это с вами, моим отцом и императором. Надеюсь, вы понимаете, что мне более не хотелось бы обсуждать эту тему.

Орион склонил голову набок, как будто одновременно был уязвлен и растерян. Наконец он глубоко и устало вздохнул.

– Раз ты так считаешь, хорошо, не будем больше об этом. Не сомневаюсь, ты еще вернешься ко мне с вопросами… В любом случае не забывай о конечной цели, Верлен. Вот мой единственный совет касательно этого эксперимента.

С этими словами бог богов облокотился на столешницу из красного дерева и, слегка наклонив голову, помассировал виски – я еще никогда не видел, чтобы отец так открыто демонстрировал слабость.

– В настоящее время у меня и так достаточно поводов для беспокойства, включая беспорядки в Ашероне и недавние волнения, устроенные жителями города. В последние несколько дней я неустанно перемещаюсь из одного разума в другой, пытаясь выявить зачинщиков мятежа, и эти мысленные путешествия начинают меня истощать. Очевидно, не следовало допускать такого роста населения, имевшего место за последние несколько столетий…

– Отец, что-то не так? – вмешался Гефест, делая шаг к столу, очень правдоподобно изображая беспокойство. – Что-то случилось?

Теперь я видел: брат притворяется. Все это время он лишь делал вид, будто подчиняется приказам Ориона, а сам его обманывал.

Выходит, отныне я такой же, как он? Я тоже сознательно предаю своего отца, высшее божественное существо, которое годами обожал, чьи слова впитывал, в чьих суждениях никогда не сомневался?

« Да, в этом нет ни тени сомнения …»

Но почему я не испытываю ни капли чувства вины?

Гефест зашел очень далеко, когда осмелился упомянуть возможную попытку свержения императора. Я не понимал, как отношусь к этой идее, знал только, что она нелепа и совершенно иллюзорна.

Однако раз я не против Гефеста…

Значит, я с ним заодно.

– Равновесие до сих пор не установилось, – пробормотал Орион, не открывая глаз. Под весом высокой короны на его лбу собрались складки. – Паутина времени затуманилась, и божественный план уже не видится мне так четко, как прежде. Даже ты, Гефест, не можешь постичь такой замысел. Речь идет о моем деле, о моей работе. Эта обязанность лежит на мне, на мне одном. И только я должен покончить с этими темными волнениями, вас это едва ли касается…

Лицо Ориона исказила жуткая гримаса, и на долю секунды золотистые вены под его полупрозрачной кожей словно потускнели.

– Отец, о чем вы говорите? – спросил Гефест, бросая на меня быстрый, встревоженный взгляд. – Следует ли из ваших слов, что над Империей нависла какая-то угроза?

Я, как и брат, был до крайности взволнован загадочными речами Ориона. Сегодня бог богов впервые упомянул о трудностях, вставших на пути его священной миссии.

Отец выпрямился, потом встал, подошел к окну, выходящему на балкон, и повернулся к нам спиной.

– Разумеется, нет! – ожесточенно проговорил он неожиданно холодным тоном. – Ничто не может поцарапать мощные столпы мира, который я построил. Прошу, не обращайте внимания на эту минутную растерянность. Даже ваш старый отец не защищен от переутомления. Теперь можешь идти, Гефест. Нам с твоим братом нужно поговорить наедине.

Несмотря на то что крайне необычное поведение императора порядком сбило меня с толку, я тем не менее не забыл о главной цели, которую поставил себе перед тем, как прийти сюда.

– В этом нет необходимости, отец, – проговорил я, чувствуя, как глухо стучит в висках кровь. – Заранее прошу у вас прощения, но я не смогу взять у вас сегодняшний список.

Больше никаких казней.