Петр Ингвин - Сказаниада

– Елена. – Она положила охапку на землю и шагнула к раненому.

Несший воду Георгий оставил ведра, подошел к ним и тоже представился:

– Георгий.

Незнакомец напрягся и быстро огляделся в поиске других возможных противников. Увиденное ему понравилось – кулаки расслабились, с лица исчезло выражение загнанного животного.

– Егорий? – переспросил он.

– Георгий, – отчетливо повторил Георгий.

– Я и говорю – Егорий. – Незнакомец на миг оглянулся на Елену, но поскольку разговаривал с Георгием, вновь обратил цепкий взгляд на него. – Лучше бы тебе заморским именем не зваться, беду накличешь. У нас всех кличут по-простому. Заграничный Теодор у нас – Федор, Мартин – Мартын, Стефан – Степан. А за Георгия можно и в глаз получить. Выдумали же – Ге-ор-гий!

– А тебя как звать?

– Соловей.

Георгий не удержался от усмешки:

– Разбойник?

– Ну, зачем же сразу разбойник. – Соловей с показной обидой нахмурился. – Я не убивец, а если кого и убил, то за дело. Я отбираю у богатых и раздаю бедным.

– Ясно. Как Робин Гуд.

– Не слыхал про такого. Он из наших мест?

– Что подразумевают «наши места»?

До Соловья вдруг дошло.

– А вы откуда взялись? – Он оглядел с ног до головы Георгия, затем Елену – со всеми подробностями и с гораздо большим удовольствием. – Мы с братьями тут иногда от дракона хоронимся, потому что другие сюда не суются – дороги не знают и нечисти боятся. А из всей нечисти тут только мы с вами. Может, нечисть – это вы? Хотя такую красавицу кроме как ангелом представить не могу. Надеюсь – сестра? – Соловей вновь перевел взор на Георгия.

Елена ответила первой:

– Невеста.

С языка Георгия уже срывалось «жена», но он не успел и спросил вместо этого:

– Ты сказал «с братьями». Сколько их у тебя?

– Все люди – братья, не слыхал? Ты мне в некотором роде тоже брат. Но я говорил про тех, с которыми в огонь и в воду и которые со мной пуд соли съели в разных передрягах. Раз уж со мной сюда не добрались, то мертвы либо тоже где-то отлеживаются, только не с такими удобствами. Но вы не ответили: как вас занесло в чертовы болота?

– Чудом. – Георгий решил, что дословно правду рассказывать не стоит, местные не поймут. А если суеверны, то сожгут за такие россказни. – Захотели уединения, и оказались тут.

– Да, пути богов неисповедимы. – Соловья в их истории ничего не напрягло. – Если чего-то хотите – молите четче, иначе вот такая байда случается. Ваш родной город как зовется?

– Верона, – вылетело у Елены.

– Москва, – одновременно с ней ответил Георгий. И тут же исправился, чтобы не возникло путаницы: – Верона.

– Москва, – вместе с его поправкой раздалось уточнение Елены.

– Не слыхивал, – покачал головой Соловей. – Это далеко отсюда?

– «Отсюда» – это откуда? – перешел в наступление Георгий.

– От столицы. И от Гевала. Или вы двойские? – По глазам поняв, что прозвучавшие названия собеседникам ничего не сказали, Соловей пустился в объяснения. – Ближний город называется Гевал, он стоит на берегу, у самого моря. Если идти к горам, доберешься до столицы, а на другой стороне моря стоит древняя Двоя.

Георгий перебил:

– Как называется столица?

Имена столиц, как правило, живут веками, а то и тысячелетиями. А если столичным городом становится другой, о прежнем все равно не забывают.

– Зачем ей как-то называться? – Соловей едва не рассмеялся. – Она же столица!

Из дальнейших расспросов Георгий и Елена выяснили, что вокруг их маленького рая процветает дикий феодализм, механика имеется, но на зачаточном уровне, заводы и фабрики представлены кузнецами, ткачами и скорняками, а строительная индустрия – каменщиками и плотниками. Синьор Валентино отправил Георгия и Елену в сказку самую что ни на есть настоящую – чисто средневековую, и спасибо, что русскоязычную. Колдунов и ведьм, как в те века было принято, здесь действительно сжигали, а чудеса, если случались, то происходили по воле богов. В столице правил дракон, его гридни – приближенные воины – грабили народ, а Соловей со своей командой грабил тех, кто грабил народ, и возвращал награбленное честным труженикам.

Георгию не давал покоя один момент.

– Как ты прошел через болота? – спросил он, когда поток основного рассказа иссяк и разбился на малозначимые ручейки.

– По елкам. Если желаете уйти, могу вывести. Куда хотите податься? Что умеете делать? Где будете жить?

Георгий посмотрел на Елену. Она пожала плечами.

Что их ждет за болотами? Здесь у них дом, а что будет там? На что жить?

Георгий поинтересовался:

– Снег у вас бывает?

– А то!

– Много?

Соловей улыбнулся, как малому ребенку:

– Тебе все снежинки пересчитать?

Георгий вздохнул:

– Ну, сколько за зиму падает? Какой слой на земле лежит?

– Лежит? – Соловей удивленно моргнул.

– Ясно. Раз в год бывает холодно, и падает снег.

– А я что сказал?

Чудесные места. Если снаружи придется зарабатывать на ту жизнь, которая здесь дается даром, зачем куда-то уходить?

Соловей быстро шел на поправку. Выяснилось, что он изумительно поет. Потому и Соловей. В отличие от песен двадцать первого века местное оральное творчество лучше было назвать сказаниями и былинами, которые накладывали на незатейливый мотив. Грубо говоря, это был рэп в изначальном виде – певец рассказывал о том, что лежало на душе, и делал это в музыкальной форме.

Ходить Соловей еще не мог, лишь один-два раза в день хромал с палкой-костылем в кустики и обратно. Георгий с Еленой занимались обычными делами, Соловей помогал им песнями и дельными замечаниями на тему, как правильно пользоваться тем или иным предметом.

Жизнь без холодов, для которой не требуется неимоверного количества дров, высвободила Георгию время для занятий с оружием. Он попросил Соловья научить его, тот с радостью согласился. Все равно делать нечего, а так вроде бы пользу приносит добрым людям, у которых на шее сидит.

Соловей лежал на травяном тюфяке под навесом, а Георгий прыгал перед ним то с копьем, то с мечом. Больше всего ему нравился меч.

– Обожаю двуручный, – сказал он как-то раз, с трудом удерживая в вытянутой руке железяку весом больше килограмма.

– Это полуторный, – хмыкнул Соловей. – Двуручный слишком тяжел, а обычный, на мой взгляд, коротковат. Мне в самый раз вот такой. Для чего выбирают двуручный? Им можно достать всадника или подрубить ноги коню. Размер меча зависит от умений и поставленных задач. Всего у мужчины должно быть при себе три клинка. Меч – для дальней дистанции и против всадника. Кинжал – для ближнего боя и драки в помещении или в стесненных условиях. И хотя бы один нож – для всего остального и на замену длинным клинкам, если с ними что-то случится. Прочее оружие – копье, лук, топор, кистень – может помочь, а может помешать. Научись владеть мечом, остальное приложится.