Екатерина Шельм - Позднорожденные. Том 4

Синай смотрел на снег. Как тот летит в стремлении укрыть замерзающую землю теплым пуховым одеялом. И не может. Не время еще. Но кто-то должен быть первым. Тем, кто не долетит до земли, чтобы потом в зимней стуже прошли другие.

«Как на войне… – мелькнула мысль. – Кто-то должен быть первым, встретить яростный натиск, чтобы потом, те что стоят сзади, смогли опрокинуть вражеские ряды».

Синай прошел много битв. И никакие из них не забылись и не спутались. Он помнил, как разрубил лошадь под командующим в битве у Красного ручья, и искусного словно эльф северянина в мехах у реки Глас. Помнил крики людских женщин и детей в ночь сожжения Кайрина, помнил всех погибших побратимов.

Он помнил, как поздним утром июньского дня за ним пришел Архан, светловолосый улыбчивый третий перст Кайране. В то утро он не улыбался. Не было места улыбкам в день, когда весть о падении Владрира добралась до города.

Синай закрыл глаза, пытаясь отогнать тяжелые думы. Как счастливы смертные и как глупы, не видя своего счастья. Духи веками испытывали народ, не даровав эльфам забвения. И Синай прожил достаточно, чтобы чувствовать, что нынешнее испытание они не выдержали. В какой миг треснуло то, что оберегали Lin’ya? То, чем должны были быть эльфы раскололось и лежит в руинах.

Он вернулся в дом.

Тишина обволакивала и ластилась к нему. Иногда, засыпая, он мечтал не проснуться как его госпожа. Чтобы не помнить ни ее, ни сыновей. Чтобы не видеть во что превратился мир и народ. Чтобы тоже уйти в смертный мрак и найти в нем утешение, забвение, покой.

Только глупые смертные, что за свой краткий век не успевают познать боли, боятся смерти. Синай давно ее не боялся. Он даже желал ее.

В каждой битве трех войн он искал погибель и так и не нашел. Иногда его спасали побратимы, иногда не было достойного соперника. В бомбежке Сиршаллена он тоже не умер, а отравленные газы уже не брали его.

«Как я умру?» – задавался вопросом бессмертный Великий ментор.

«Как Эльтан…» – шептали ему то ли духи, то ли собственная душа. Он не знал, но слышал это отчетливо.

Он умрет подстреленный из людского оружия, бесславно, словно косуля на охоте. Если его захотят убить люди, будут стрелять в голову и стрелять много. Не будет ему ни почета, ни честного боя ни достойного погребения.

В войнах, когда бросался на врагов, он всегда знал, что над его телом скажет последние слова Кайране. Он знал, что его похоронит Эльтан. Потому что его сыновья уже ушли и души их счастливо спят в ясенях в Садах тысячи голосов.

А теперь ушел и Эльтан. И кто остался? Шахране?..

Синай пошел одеваться и вдруг засмеялся, тихо воровато, прикрыв рот кулаком. Он представил как его тело – в два метра ростом и весом как три взрослых смертных мужа, пытается поднять Линар. Пыхтит, упрямо не сдается, но не может даже перенести его в могилу.

Пока шнуровал жакет, смех все не мог оставить его грудь. Как странно, что после стольких лет он уже не гордился Эльтаном, но стал гордиться Линаром. Полукровкой, недоноском, позором города и народа.

Потому что Линар не сдался и боролся за народ. Делал это будучи хилым, слабым, по-эльфийским меркам чахлым уродцем. И все же он и то боролся, хотя из рук его то и дело вываливалось оружие, а слабое тело кровоточило и не хотело заживать.

А Эльтан – сдался!

Синай перестал улыбаться как только подумал о Кайране. Он не хотел думать о нем – только бередить сердце. Стыд и тоска – вот и все чувства что он, Блистательный, вызывал в своем менторе.

Синай достал меч с привычного места на стене и вынул его из ножен. Обнажать оружие в доме не пристало, но он был один и сегодня, по всему выходило, был последний его земной день, так что он пренебрег немного законами.

Старый верный друг был все так же остер и благороден. Как жаль, что мир больше не нуждался в нем. Прошли времена, когда оружие было продолжением руки война. Теперь трусливые плевки свинцом во врага, к которому ты боишься приблизиться – вот доблесть.

Синай повернул лезвие, чтобы свет отразился от кончика. Полюбовался и убрал обратно в ножны. Повесил их в держатель на стене.

Вот и он такой же. Великое орудие в былые времена и бесполезный кусок холодного металла в нынешние. Не такой перст нужен Линару. Зря он согласился. Не нужно было…

Но Последнему из сынов так нужна была поддержка и помыслы его были о том, о чем Синай уже не смел и мечтать – вернуть народу свободу и возможность жить в настоящем мире. И Синай стал его перстом, что дало Линару чуть больше веса в глазах других эльфов. Его свита полнилась, и они смогли свершить его план. Один он бы не смог.

Но перстом Синай был скверным и понимал это. Не должно так служить, как позволял себе он. Для него Линар все еще был воспитанником, да проявившим себя славно, но все же мальчишкой. Юнцом. Полукровкой.

Синай, отдай он службу другому эльфу, вел бы себя иначе, но Линар, юный, отравленный человеческой кровью, был столь неправильным эльфом, что Синай часто не понимал его и осуждал.

Синай понимал, что знание человеческих технологий, языка, их традиций и устоев, та самая фармацевтическая фирма лекаря Филиппа, которая досталась Линару, когда глупый Шахране спас смертного и привез в Сиршаллен на заре своей зрелости – все это позволило безумному плану стать реальностью. А вовсе не его старый меч, которым раньше он мог решить любую проблему народа.

Он понимал. И все равно презирал людское в Линаре. Не мог забыть, как он родился на свет и кем была его мать. Презренная человеческая девка, вздумавшая стать Владычицей над эльфами.

Время убегало. Наверное, люди уже заждались его на поляне для тренировок. Недоумевают куда это задевалась их всегдашняя забава.

А Синай все сидел на постели и смотрел на клинок на стене. Привычные ножны, ремень. Надевай и иди. Делай то, что делал всегда. Так ведь нужно поступать? Не отступать. Даже последний свой день провести по заведенному порядку. Так правильно и сильно, не дать слабины. Не устрашиться.

Но он все сидел и сидел, скользя взглядом по верному оружию. Верному… и бесполезному.

Такому же как он.

***

Вертолет консула был велик. Не чета крошечным, на которых летали гражданские рейсы.

Синай стоял на площадке один, никого более не взял он с собой, зная, чем закончиться эта встреча. Не станет он жертвовать жизнями в бесполезной битве.

Только один эльф умрет здесь и сейчас.

Большая военная машина приземлилась, открылись двери и из нутра посыпались воины. На них были привычные людские военные одежды. Синай не мог не признать, что они были удобны, он сам носил такое в делах, что приводили его в людской мир. Тех немногочисленных схватках, в которых он участвовал для Линара.