Дмитрий Борисов - Осквернённые мечтой

Косьян не поведал сородичам о том, что члены Братства привели чудовище прямо к их дому. Конфликтов необходимо было избегать. А в силу врождённой вспыльчивости они не могли не возникнуть в результате прослушивания подобной истории.

– Сколько нам ещё копать? – выразил недовольство Ригар.

– Не копать, а готовиться, – Косьян наслаждался ухой и звёздным небом, ставшим необычайно прекрасным во время беды. – Победа любит подготовку.

– И так все капканы поснимали со звериных троп, – продолжалось негодование. – Чем кормить семьи будем?

– Да стоят твои капканы, – капли супа стекали с бороды лохмача. – С голоду не подохнешь, не переживай. Река накормит. Лучше бойся того, как бы самому дичью не стать.

– Сколько?! три штуки осталось, да и те бы притащили, не будь они так далеко.

– Да угомонись ты! – заткнул Ригара лохматый, плеснув в него остатки пищи. – Надо будет, и за остальными поползёшь.

– Ты сейчас эту уху вылизывать будешь! – взъерепенился тот.

Косьян воткнул топор в соседний пенек, и тишина вновь посетила трапезу.

– Я смотрю все бодрые, – начал он. – Для дежурства самое то. Желание есть у кого?

Вожак окинул взглядом ссорящихся соплеменников и улыбнулся их страху, дающему его власти сил.

Руку поднял юный воробей, сидящий некогда с луком на крыше. Это был одиннадцатилетний парнишка, мечтающий выйти на караул первым и стать, тем самым, ровней взрослым.

– Опусти руку Вур, твой день ещё не настал, – улыбка Косьяна смягчила отказ, но малец всё равно погрустнел.

Один из керохийцев дал пареньку лёгкий подзатыльник и все дружно посмеялись над неоперившимся птенцом, вогнавшим себя в краску. Каждый из северян проходил через это и помнил счастливые детские годы, когда каждому хотелось поскорее стать взрослым. Когда каждый думал, что зрелость приносит сладкую свободу. Однако всё это оказалось ложью, и осталась лишь скорбь по тем временам, когда детское легкомыслие заставляло их бежать навстречу старости.

Витус немного привык к керохийцам. Было в них что-то такое, чему он завидовал, то, чего у него никогда не было. Он имел всё, но в тоже время и ничего.

– Чего приутих герой? – Ригар дружественно хлопнул чужеземца по плечу. На этот раз всё было спокойно, без угроз и пены у рта. – Держи.

Он подал недавнему неприятелю кружку с чем-то горячим и ароматным. Это был очень приятный жест с его стороны и в тоже время неожиданный. Гость даже позабыл прошлые выбросы ненависти, летящие в него, словно ошмётки грязи.

– Ригар, что ты нам налил? – лохмач подозрительно заглядывал в свою кружку и принюхивался.

– Ты мой дедовский рецепт вызнать хочешь? – ухмыльнулся тот.

– Сдался мне твой рецепт!

– Тогда пей и боготвори меня.

Косматый прищурился. Он преподнёс напиток к носу, да так неумело, что часть бороды окунулась в напиток.

– Свинья! – визгнул задира и захохотал.

Витус, сам того не желая, растянулся в улыбке, наблюдая за ними.

– Ведро прикрой! Оттуда помои хлещут! – завопил лохматый. – Не этот ли отвар ты нам на прошлой охоте сварил?

– Ну да. Он, – щерился Ригар.

– Это ж для сна! Мы в прошлый раз полдня протаскались в кустах. Пень ты гнилой!

– Не лукавь, не для сна он! Просто душу успокаивает, – оправдывался задира.

– Она у тебя навечно покой обретёт, – кричал космач. – Когда тебе спящему башку оторвут. Ты как караулить собрался?

– За себя переживай!

– Да угомонитесь вы, – влез в разговор Косьян. – Нечего пить, если для сна.

– Да не слушай его! – захрипел Ригар.

– Всё! На этом закончили.

Лохматый выплеснул отвар за спину.

– Куда ты! – вожак покачал головой. – Выливайте в ковш, потом выпьем, если боги позволят.

Витус слил содержимое туда, куда и сказали. Попробовать напиток он не успел.

– Маря подай воды, – обратился Косьян к жене, принёсшей ему волчью шкуру для защиты от вечерней прохлады.

Вместо его избранницы подскочила юная девица с небольшим ведёрком. Вода в нём была кристально чистая, не из реки. Очевидно, где-то неподалёку был укрыт родник. Русоволосая красавица начала собирать деревянные блюдца. Подойдя к чужаку, она неловко опустила глаза, застеснялась, чуть-чуть присела, дабы Витусу было удобно положить посудину сверху. От неё пахло лесными травами, а румянец на щёчках намекал на прекрасное здоровьице. Её аромат остался рядом с гостем, даже когда она отдалилась, смущенно хлопая ресничками.

– Помоги ей Вур, – обратился Косьян к юнцу.

Впечатление о местных керохийцах, благодаря Косьяну, у Витуса сложилось неплохое. Расспрашивать их о родстве друг с другом он не стал. Однако из их разговоров можно было сделать кое-какие выводы.

Все они, в той или иной мере, приходились родственниками друг другу. Это были две семьи, решившие отколоться от всего мира. На время или навсегда, не знали и они сами. Отшельнический образ жизни был не в редкости у северян, которые сохраняли родоплеменные отношения. Селиться в суровых условиях, особенно, при малом мужском поголовье, было крайне опасно. Сносную защиту семьям могли обеспечить только крупные поселения, но и там господствовали свои порядки.

Витус понимал, что существовать долго они не смогут. Для долгого существования поселения необходима новая кровь, не связанная родственными узами с остальными членами небольшого общества. Любовные утехи между сродниками жестоко наказывались, не говоря уже об открытой женитьбе. Они боялись даже думать об этом грехе. А девать молодых девушек и парней куда-то надо, ведь молодая кровь требовала своего места в мире. Рано или поздно, как предполагал Витус, выйти на свет им пришлось бы.

В теряющий силы костёр подбросили сушняка. Он завораживающе затрещал, освещая лица сидевших вокруг него людей. Беседы у огня не прекращались, спать никто не желал. Разговоры не решали насущных проблем, но они помогали отбиваться от навязчивых и невесёлых мыслей.

– Дети спят, – отчиталась Маря перед мужем.

– Хорошо, – ответил тот. – Можешь остаться.

Детей спрятали в погребе. Они находились там вместе с женщинами. Лишь супруга Косьяна и лохмача, именуемого Зигуром, как понял из разговоров Витус, не спустились в укрытие.

– Хорошо, что погреб вырыли просторный, – Ригар вглядывался в языки пламени. – Надо бы закрыть от греха.

– Не надо, – возразил Косьян. – Наступали уже в прошлом люди на такие грабли.

– А если откроет? Или ребёнок в панике выскочит? – засомневался Зигур.

– Так давай камень на крышку закатим? – надсмехался над ними главный. – Что бы наверняка, а?

Керохийцы погрузились в думу. Отвечать не спешили.

– Всякое может случиться Косьян, – сказал Ригар.

– В том-то и дело. Знал я одного несчастного. Спрятал он жену с детишками в погребе и запер его на замок, рассчитывая на скорое возвращение. Но враги пленили его. Ненадолго. Когда он сбежал, то вернулся на родные земли. Нашёл треклятую крышку подо мхом. Сломал замок. Но вместо родных глаз встретил его запах разлагающихся тел. А на внутренней стороне крышки следы от людских когтей.