Джон Морган - Слабым здесь не место. Охота

– Мне что с того?

– Ты исполняешь свой долг.

– Лишающий меня свободы, – она говорила, немного повернув голову в его сторону, – а ты даже не пытаешься ничего предпринять.

– В лучшем случае мы вторые претенденты после касты Сэтигас.

– Третьи, – она сказала всего одно слово и после все же нашла в себе силы повернуться к нему.

Вот зачем принцесса и завела весь это разговор.

– Я видела на столе родителей отчет от уполномоченных по контролю. Твой отец не смог возвысить касту среди других.

– Он поднял ее с восьмого ранга, сделав небывалое. И мне предстоит завершить его начинания, чтобы уже мой сын смог воссоединить нашу касту с королевской.

– Вижу, тебя все устраивает.

– Астисия, – Тархельгас взял ее за руку, когда она вновь попыталась отвернуться, – я изучил кодекс так тщательно, что могу рассказывать его наизусть. Перечитал все издания на любом из возможных языков и не нашел выхода для нас. Мне нравится это не меньше твоего, но в какой-то мере наши жизни нам не принадлежат.

– Моя уж точно. – Она чуть отпрянула, однако не отворачивалась, продолжая впиваться в Тархельгаса своими зелеными глазами. – У тебя хотя бы есть выбор. Даже возможность брака, построенного на чувствах с девушкой одной из каст.

– Это роскошь младших сыновей, а не первенцев, как я. Мне лишь дозволено взять в жены девушку дома, который достоин нас по власти и могуществу, чтобы в следующем поколении стать еще сильнее, – Тархельгас продолжал говорить не своими словами, а кодексом.

– У тебя есть видимость свободы. И дело даже не в браке. Ты можешь хоть что-то решать, вести свою касту. ВсеОтец и Мать наделили тебя целью, ради которой ты живешь и будешь сражаться. Я просто хочу, чтобы ты так же бился за меня. Чтобы я была твоей целью, а не той, с кем ты разбираешь по пунктам очередной труд или обсуждаешь новый этап своего становления. Ведь я что-то да значу для тебя.

Она умела говорить. Четко, прямо, раскрывая суть, которую обычно человек не хотел слышать. Словно бы открывала двери, ведущие в твои самые страшные кошмары, после чего нарочно не запирала их.

– Да скажи уже хоть что-нибудь, но только не говори о кодексе, иначе я не сдержусь. – У нее начинали наворачиваться слезы, хотя предупреждала она не об этом.

Астисия была небезразлична ему, однако задумывался ли он хоть раз о своих настоящих чувствах к ней? Он не мог отрицать того влечения, или же запретного желания, что испытывал к принцессе. Однако дать себе волю ему не позволял обет двенадцати.

Или же дело было не в своде законов каст? Ведь Тархельгаса готовили, и тот сам хотел сделать что-то великое, сродни предкам, а брак с Астисией лишал его такой возможности.

Тогда почему и, главное, зачем он продолжал эти бессмысленные встречи, которые не просто причиняли боль обоим, но и были опасны? Что мешало Тархельгасу отпустить Астисию и не давать как ей, так и себе ложных надежд, а самому продолжить двигаться согласно намеченному пути?

Он потерялся в хоре голосов, беснующихся в голове, и это почти сразу увидела принцесса.

– Прости меня, Тархель, – она всегда замечала, как он менялся, улавливая мельчайшие волнения его души.

Астисия сама захотела взять его за руку, но он все еще был погружен в свои вопросы.

– Ты истинный представитель своей касты, да и всех двенадцати. У меня же просто не хватает сил. Мы ведь обещали друг другу наслаждаться временем, что имеем, вне зависимости от того, как распорядятся нашими судьбами ВсеОтец и Мать.

Она позволила себе заплакать, уже сама не понимая, искренни ли ее слезы или это способ добиться от Тархельгаса хоть какой-то реакции.

И он не выдержал. Обнял, крепко прижав к себе, стараясь успокоить. Чувствовал себя виноватым перед ней. Что бы ни происходило между ними, он не хотел видеть, как она страдает.

– Мы не принадлежим друг другу. Лишены многих вольностей в угоду государству и должны служить ему. Принять возложенное на нас – единственное, что нам под силу. Но это не значит, что мы должны забыть о случившемся за последние две зимы. – Ему было жалко ее, как и себя в каком-то роде. – Даже когда я получу меч касты от своего отца, а ты свяжешь себя узами брака с Сэтигасами, мы все равно будем видеться.

– Обещаешь? – Она взглянула на него заплаканными глазами.

– Обещаю, – лишь бы она перестала страдать. – Еще успею надоесть отчетами и докладами на советах о происходящем на границах твоего государства.

Они отстранились друг от друга, и Тархельгас передал ей свой платок.

Астисия начинала успокаиваться, вытирая слезы.

– Увидимся сегодня? – наконец спросила принцесса.

– Сейчас у меня очередное собрание с отцом касты Сэтигас, – ответил Тархельгас. – Нужно записать все, что они наговорят. Процесс обещает затянуться надолго.

– Тогда вечером?

– Опять же служение касте Сэтигас. Идем на представление в театр Высших. Они ставят очередной спектакль, и сперва нужно оценить его, прежде чем показывать столице и приезжим. Закончится все слишком поздно, чтобы я смог пробраться в крыло твоего замка.

– Получается, только завтра.

– Я приду. Обещаю, – заверил ее Тархельгас, не сомневаясь в своих словах.

Она вновь улыбкой поблагодарила его.

– Тебе, наверное, нужно идти, а мне не стоит задерживать касту Сэтигас в твоем ожидании. – Она сделала краткий поклон и едва различимым движением спрятала его платок. – До встречи завтра, Тархельгас из касты Тибурон.

– Принцесса Астисия, – он ответил ей, соблюдая, все плавила этикета, который попирался всякий раз, как она оказывалась рядом с ним.

Тибурон наблюдал, как девушка неспешно и легко удалялась от него под звук голосов, что звучали в его голове.

Что же ты делаешь, Тархельгас? Почему не можешь разобраться в себе, в своих желаниях и тащишь ее за собой?

1367 з. н.н. Изрытый котел. Четыре лика пути от поселения Выгребная Яма

Снова Астисия.

Она снилась ему всякий раз, когда он вставал на след, как ему казалось, той самой банды. Его сознание будто бы подталкивало к очевидному ответу, что он гонится не за теми. Отбросы котлов, вздергивающие людей, были не причиной – лишь следствием. Астисия же стояла у истоков всего.

Однако, как бы заманчиво ни выглядела идея убить ее, он не мог быть до конца уверен, что смерть нынешней королевы Лагигарда заставит навсегда заткнуться голоса в его голове, избавив от чувства вины.

Прошли те бесконечно долгие кровавые пары, когда Тархельгас жил лишь мыслью вскрыть Астисию и вытащить ее сердце, чтобы убедиться, что оно вообще у нее было. Остались позади попытки перейти Рубежную в поисках расправы с той, кто сгубила его жизнь.

Бывшая принцесса была первопричиной, однако пока месть Тархельгаса лежала среди снегов бурлящих котлов. Ею он займется после, и не было ни единого шанса, что он забудет об этом.