Даниил Юлианов - Слишком живые звёзды

Быть парнем какой-либо девушки не значит лишь ублажать её по спонтанно возникшему желанию и временами нырять под её юбку, мастерски работая языком. Это ещё и включало в себя доверие, что девушка испытывала к своему парню. И в первую очередь, доверие себя и своей безопасности. Мужчина – защитник в глазах женщины. И каждый кавалер, ухаживающий за своей мадемуазель, должен быть готов принять ответственность за её защиту и не испугаться этого. Ведь истинная любовь означает желание сохранить всё самое красивое в своём партнёре. И желание это порождает защиту.

Егор накрыл её голову своей рукой и поцеловал в макушку. Вика не желала его отпускать и хотела как можно дольше оставаться в его объятиях – крепких и нежных, создающих внутри себя комфорт и безопасность. Крики доносились до её сознания мощными ударами, заставляя сердце разрывать грудную клетку, внезапно показавшуюся ей невероятно маленькой и тесной. Она прислонила губы к его напрягшейся шее и еле слышно прошептала:

– Егор…

Он аккуратно приподнял её голову, и внезапный силуэт злости пронёсся в его голове, когда на него взглянули блестящие от готовых сорваться слёз глаза.

– Отец?

Она молчала, и лишь трясущиеся губы ему всё рассказали. Ладони взметнулись к лицу, и Вика отпрянула от Егора, закрыв лицо руками и отвернувшись. До него донёсся слабый всхлип, который ей не удалось подавить. Тело её слабо тряслось, и от резкого глухого удара замерло, освещённое кислотно-жёлтым светом лампочки. Егор увидел, как расправились её плечи и как выпрямилась спина.

Вика повернулась.

Тушь, превратившаяся в текущую под глазами кровь при таком освещении, медленными ручейками скатывалась по её лицу. Жёлтый свет положил тени на слабые морщины, которые Егор не замечал до этого момента. Её дрожащие губы плотно сжались, сгоняя с себя всю краску. И Егор с ужасом осознал, что сейчас впервые увидел её некрасивой и (это он сохранит лишь у себя в голове до самого конца жизни) страшной. Её лицо представляло собой маску нарастающей ненависти и страха, покрытую нездоровой жёлтой кожей. Сам того не осознавая, Егор сделал маленький шаг назад, поражённый тем существом, в которое превратилась его девушка. Этого жеста не заметила и Вика. Она лишь тупо на него уставилась и произнесла:

– Ты слышал? – Ручейки туши продолжали течь по её щекам. – Слышал удар? – Она подошла ближе и, сама не веря своим словам, выпалила: – ОН УДАРИЛ МОЮ МАМУ!

Крики прекратились, и до них начали доноситься слабые женские стоны. Вика опустила голову и сжала кулаки, чувствуя, как недавно накрашенные ногти впиваются в кожу. Она вскинула подбородок, и вместе с тем вернулась её красота. Блик света лампы отразился от решительности в её глазах, сверлящих лицо Егора. И голос её был спокоен, когда она заговорила:

– Егор, послушай меня сейчас очень внимательно. – Она сглотнула, ощутив, как слюна прорезает стенки её пересохшего горла. – Я пойду туда. Мне всё равно рано или поздно придётся пойти туда. – Она содрогнулась от ещё одного удара и со злостью выдохнула воздух. Грудь её яростно поднималась, но голос не терял своего спокойствия. – Ты не иди, слышишь? С тобой будет всё только хуже. Тебя он не знает, а я его дочь. – Она заговорила быстрее. – Не вздумай идти за мной, Егор. Если я не выйду через десять минут, вызывай полицию. Понял?

– Вика, я…

– НЕТ! – Её спокойствие пропало так же быстро, как и уступило место крику. – ТЫ НИКУДА НЕ ПОЙДЁШЬ! ОСТАВАЙСЯ ЗДЕСЬ И НЕ СМЕЙ ВСТУПАТЬ В КОНТАКТ С МОИМ ОТЦОМ!

Её крик разнёсся по всему подъезду, отражаясь эхом от голых стен. И прежде чем дверь её квартиры успела бы открыться, она рванула к ней и дёрнула на себя ручку. Дверь не поддалась. Вспомнив про замок, она достала ключи. Дрожащие руки не позволяли ей вставить ключ, и истошные крики матери заставили её ускориться. Взяв ключ у изголовья, Вика вставила его, резкими движениями провернула внутри и как только открыла дверь, сразу ворвалась в квартиру, с шумным хлопком закрыв за собой.

На миг повисла тишина, давящая на Егора своей тяжестью. Он собирался сделать всё так, как сказала Вика, и понимал, что так будет правильно. Но всё же он не мог оставаться в этом провонявшем подъезде и слушать мёртвую тишину со своим прерывистым дыханием.

Он уже собрался подойти к двери, когда уши пронзили женские крики и последующий выстрел.

Он потерял себя.

Адреналин, вызванный грохотом выстрела, впрыснули в его кровь и заставили с бешеной скоростью стучать его сердце. Оно было подобно двигателю, мерно работающему до этого момента, пока в него не залили закись азота, разогнавшую его до безумия. Все органы чувств обострились как по команде. То же ощущение испытывали далёкие предки Егора, услышав вой подбирающихся волков или стоя перед рычащим зверем. Зрению поддавалась каждая деталь. Самые мелкие вибрации в стенах и воздухе ощущались всем телом, пока слух переключался на шум текущей крови в висках. Внезапно Егор полностью ощутил всю мощь своего тела и то, что тело это ему подвластно. Он чувствовал каждую клетку своего тела; чувствовал контроль над ним, силу, растущую в его груди, и уверенность, создающую эту силу.

Он рванул на себя ручку, и дверь тут же распахнулась перед ним. От узкого коридора отходила пара комнат и, миновав прихожую, Егор помчался к единственному источнику света в квартире – на кухню. Из неё лился мягкий тёплый свет, освещающий конец коридора. Когда Егор остановился в шаге от границы тьмы и света, он услышал собственное тяжёлое дыхание и то, как передёрнули затвор пистолета.

Он знает. Знает, что я здесь, и уже готовится встречать.

Ему оставалось сделать лишь шаг, чтобы оказаться в дверном проёме кухни, откуда доносился тихий плач двух женщин. Егор понимал, что выйдет мишенью из тени, но также понимал, что уже успел сообщить о себе шагами и громким открытием двери. Единственным и верным решением оставалось…

– ВЫХОДИ!

Голос на удивление был чуть выше, чем полагается мужчине. Но щелчок предохранителя не имел проблем с тональностью и смог убедить Егора показаться из тени.

Свет пролился на вставшего в арке кухни мальчишку, поднявшего руки ладонями вверх, и чьи голубые глаза были широко раскрыты. Один из сосудов лопнул от напряжения, залив небольшую часть белого моря алой кровью.

Кухня была небольшая, практически вся заставленная мебелью. Огромным же было нечто иное, находящееся в этой комнате. Большой чёрный глаз, смотрящий на Егора из глубин ствола пистолета. Глаз наблюдал за ним, чуть покачиваясь из стороны в сторону, и не давал свести с себя взгляда. Егор впервые посмотрел в глаза смерти и почувствовал её запах.