Павел Шершнёв - Вне себя

– Паа-паа… Ты уже всё?

Я не выдержал:

– Не получается доча. Давай, когда завтра я у тебя появлюсь в садике, то сделаю так… – поднял правую ладонь и раздвинул пальцы.

– А нельзя просто сказать: «Леська это я.» – не поняла она.

– Говорить я не смогу… Привидения же не могут говорить…

– В мультиках могут.

– Я же не в мультике, я тут.

– Ну, ладно… Давай так.

– Только ты опять мел накроши и в какую-нибудь коробочку.

Вечером Олесю забрали домой. Перед ночью мне как-то не спалось. Лежал в кровати и размышлял, что побуждает меня, чтобы предметы втягивались в мою сущность, когда я нахожусь вне себя. Вышел в астрал. Стал настраивать себя: «Я хочу, чтобы… Чтобы что? Что-то прилипло? Приклеилось?» Но ничего не получалось. Я вылетел на улицу. А что здесь? Побывал в песочнице… Не прилипло…

По улице прогуливалась девушка. Неспешной походкой, с сумочкой в руках она слушала музыку в своих наушниках и даже еле слышно подпевала. Сзади её догнал бугай, выхватил у неё сумочку и стал убегать прочь. Она перепуганная, побежала в противоположную сторону. Я же так всё не могу оставить! Я мгновенно пролетел до этого бугая, обогнал. Что-то прилипло к тому месту, где должна быть рука и этим «чем-то» я вдарил ему в лицо. Бугая сбило с ног. Этим «чем-то» оказался булыжник, причём довольно увесистым на внешний вид, хотя я не чувствовал никакой на себя нагрузки. Чего говорить: вне своего тела я даже прикосновений не чувствовал. Я решил забрать сумку, и она прилипла ко мне ручкой. Бугай повернулся в мою сторону и замахнулся. Никого нет! А ручку сумки кто-то держит и рядом в воздухе висит каменюка. Выпустив из рук сумку и издавая матерные слова, он кинулся убегать. Странно… Я сбил с ног, отобрал сумку, и она всё ещё у меня… Сразу вспомнился мультфильм «Кунг-Фу панда», вернее тот момент, когда Ши Фу сказал По одну фразу перед тем, как начать его тренировать: «Когда ты сконцентрирован и думаешь только о Кунг-Фу, ПОЛУЧАЕТСЯ ПОЛНАЯ ЕРУНДА!» А может и действительно, когда не акцентируешь внимание, а действуешь так, как будто у тебя присутствует тело, а акцент делаешь на выполнение поставленной задачи, то всё собой получается. Так! Что-то я про девушку забыл. Бросил булыжник. Через квартал, на пустой улице она стояла возле дома и кому-то пыталась дозвониться. Я не стал подлетать к ней близко, только приближался до тех пор, пока она не увидела сумку, а затем повесил её на ветку дерева. Она за этим пристально наблюдала. В этот момент на её звонок ответили и она, не зная, что бы ответить сказала:

– Светик привет. Извини ради бога, номером ошиблась. Ты как? Нормально? Ну ладно, пока…

Оглядываясь по сторонам, она подошла к дереву и сняла свою сумку.

– Я не верю в приведения! – громко произнесла она.

В метре от её ног была нетронутая, гладкая грязь. Там я и написал ответ:

«Я тоже» и добавил знак улыбки. Её это даже заинтриговало:

– А ты тогда кто?

На грязи продолжили появляться буквы:

«Не приведение».

Наше общение продолжилось:

– Меня Катя зовут.

«Толик».

– Давно Толик ты умер?

«Я не умер».

– Ты человек-невидимка?

«Не угадала».

Катя начала немного нервничать:

– Я домой пойду, ладно. У меня дела ещё есть. – и стала понемногу отходить, а затем и вовсе ускорила шаг.

Я полетел за нею, не выдавая признаков своего присутствия. Сначала она очень часто оглядывалась, а затем успокоилась. Видимо возле своего подъезда Катя села на лавочку. Тут перед ней на грязи я и написал знакомым ей подчерком послание:

«Ну, вот! Проводил. Теперь я спокоен за тебя. Спокойной ночи. Приходи гулять снова.» Не стал дожидаться ответа и реакции, а вернулся домой в своё тело. Время позднее, буду спать.

Утро. Дочка, наверное, меня уже ждёт в садике. Лёжа в кровати, я расслабился. Моя сущность опять быстро покинула тело. Я подумал о дочери и в мгновение оказался около неё. Она уже сидела за столиком с коробочкой натёртого мела и оглядывалась:

– Па… Ну, где ты?

Мальчишка хулиган стал подходить к ней:

– Что ты тут шепчешься?

– Тебе какое дело? Иди, я тебя не звала. – ответила Олеся ему.

Его это разозлило, и он стал быстро приближаться к ней. Я встал за нею и начал впитывать растёртый мел в себя так, что появились едва заметные очертания тела. Хулиган увидел, испугался и собрался убегать. Я мгновенно обогнал его и подставил ногу. Он споткнулся и упал, а затем с криками убежал. Олеся увидела мои очертания:

– А, вот ты где.

Я поднял ладонь. Как и говорил ей для своего опознания, раздвинул пальцы. К Олесе приближался этот мальчишка и воспитательница. Я вытолкнул из себя мел, и он словно пыль стал оседать на пол. Воспитательница подошла к Олесе ближе:

– Солнышко, ты зачем Сашу обижаешь?

Она со спокойным видом ответила:

– А ему, значит можно меня обижать?

– А мел, зачем рассыпала?

– Я нечаянно, сейчас уберу.

Воспитательница переключила своё внимание на хулигана:

– Саш, ты просто не лезь к ней. Будешь к ней лезть, значит – будешь от неё получать. Так тебе и надо будет. Я не буду заступаться.

Они ушли.

– Спасибо пап. – сказала Олеся в сторону пятна с осевшим мелом.

Я на этом пятне нарисовал улыбающийся смайлик.

Вернулся домой. Из почтового ящика втянул в себя всякие рекламки и через форточку затянул вовнутрь и уложил на тумбочку. А как же мне без всяких порошков обозначить своё присутствие? Можно, кстати пыль попробовать. Она ведь везде есть. Я начал словно вдыхая, втягивать в себя пыль. Пыли и действительно оказалось много в комнате. Я расположился напротив зеркала. Очертания есть, но какие-то очень слабые. Повторил втягивание. С тумбочки вместе с пылью втянулась какая-то визитка в район головы. «Бумага – это, слишком.» – подумал я и через эту бумагу услышал свой голос, но настолько искажённый, что понять бы не смог, если бы не знал, что говорил. Значит, вибрации бумага может передавать и, если взять что-то потоньше, чёткость звука будет лучше. Я вытолкнул эту визитку из себя. Целлофановый мешочек звучал лучше, но всё равно не то. Взор пал на рекламную газету: тонкая, твёрдая – идеальная мембрана. Вернулся в своё тело. Дотянулся из кровати до этой газеты и аккуратно оторвал кусок. Затем снова вышел в астрал и втянул в себя этот кусок газеты. Звук получился неидеальным, но по крайней мере разборчивым. Теперь я могу говорить вне себя! Я опять вошёл в своё тело. От продолжительной лёжки тело затекло, руки онемели, в пальцах покалывало. Так и до пролежней недалеко. Надо бы размяться. Я заполз в свою коляску и уже находясь в ней, начал делать зарядку для рук и тела. Колики прошли – полегчало. За окном была прекрасная солнечная погода. Опавшие большие кленовые листья закрыли газоны сплошным ковром. Я на небольшой промежуток времени вышел из тела и затянул к себе в комнату самый большой и красивый лист клёна. А затем уже в теле, держал его в руках и наслаждался тактильными ощущениями от него. Чуть ближе к вечеру через окно разглядел гуляющую и оглядывающуюся девушку. Ту… Катю… Она всё-таки пришла. Не испугалась ведь. Я чёрным маркером на кленовом листе привычным мне подчерком написал большими буквами «КАТЯ, ПРИВЕТ». Уже лёжа в кровати, вышел в астрал и поднёс этот листок к ней. Вокруг не было никого, даже бабулек, вечно сидящих на лавочках возле подъездов. Катя прочитала записку на листе и улыбнулась: