Денис Игумнов - Делирий

От всего этого примитивного городского пейзажа веет железобетонной стабильностью. Отсутствие внешних волнений парадоксально порождает в обществе глухое недовольство. Оно пробралось под кожу лиц большинства советских людей. На дворе только 1985 год, а они, ещё не осознав разумом, уже стремиться разрушить этот серый покой, этот санаторный рай, обменять его на цветные фантики распада империи. Люди готовы за яркую упаковку, химический вкус ароматизаторов жвачки, разрушить свой привычный быт, отправится в погоню за навязанными им извне дикими принципами первичного накопления капитала. Раз ты мыслящий индивидуум, значит должен делать бабки и это единственно возможный путь, а если не можешь, не умеешь или, упаси бог, не хочешь, то ты лузер.

Проблема закрытого общества кроется в недостатке достоверной информации о происходящем вне зоны его подавляющего влияния. В таком состоянии любая красочная ложь, не похожая на официальную точку зрения, воспринимается обществом, как непреложная истина, скрываемая государством в своих корыстных интересах. Сейчас советские люди пока ходят на работу, выступают на партийных собраниях, верят в социализм, а пройдёт всего три года и вместе с повальным дефицитом, ущербной гласностью, бессилием одряхлевшей партийной верхушки, начнут орать: «Долой! Доколе! Тюрьма народов!», откроют свои сердца злу и как по волшебству за несколько дней перекрасятся в манящие яркие краски желанного мира денег, но будут обмануты, не получат ни шиша и, так ничего и не поняв, затаят обиду на свою Родину. Но всё это произойдёт позже, а сейчас мне, кажется, хочется верить, что история помилует многострадальный народ, сделает остановку и пойдет, не сворачивая, по пути проложенным нашими героическими предками.

На остановке "Дом культуры" выхожу. На углу рядом с остановкой стоит красно-белая будка телефона. Железная поверхность облеплена рыжими пятнами ржавчины, дверь погнута, не закрыта, верхнее стекло в ней выбито. В этом времени уличные телефоны востребованы. Серая коробка телефона с диском набора номера и висящая на рычаге тяжёлая пластмассовая трубка будят забытые воспоминания о торопливых словах двухкопеечных разговоров, пробивающихся сквозь неистребимые помехи. Да, подобный разговор стоит всего две, такие дорогие тогда (то есть сейчас), копейки. Телефон! Даже не модерновый таксофон, а телефон с диском набора номера!

Прежде чем приступить к выполнению миссии, хочется посмотреть ещё, насладиться этой жизнью, окунувшись в забытую обстановку детства. Прохожу мимо стройки. Что здесь строят непонятно, долгострой затянулся на несколько лет. За деревянным забором лежат плиты, кирпичи, мотки арматуры, мешки со стекловатой, стоят вагончики для рабочих, а самих работ не ведётся. Вырытый котлован с лабиринтом бетонных свай фундамента облюбовали для своих опасных игр мальчишки. Они же потихоньку тащат всё, что плохо лежит – проволоку, куски кабеля, шурупы, дюбеля.

Дальше на углу улицы стоит деревянный домик. Насколько я помню это палатка, в которой должны торговать мёдом, но я так ни разу никого там в детстве не видел. Про мёд узнал, когда мы с ребятами забрались туда внутрь и нашли внутри несколько коробок с наклейками для банок с коричневым рисунком сот и банальной надписью – «МЁД». Потом мы их в своих играх использовали как деньги, уж очень они, по своему размеру и цвету, походили на советские рубли.

Ощущение такое будто я, наконец-то, вернулся домой. Затянутое тучами небо пропускает сквозь себя мало света, город кажется каким-то не выспавшимся, и это усугубляет мои воспоминания об идеальном детстве обыкновенного советского ребёнка. Я раздваиваюсь, мне становиться грустно от того, что я не могу здесь остаться навсегда и поэтому мне поскорее хочется закончить свою миссию. Но до назначенного срока остаётся время, много времени.

Сворачиваю в проулок и оказываюсь рядом с магазином с вывеской, обозначающей его торговый профиль – "Молоко". Внутри очередь. Маленький зал, несколько прилавков: торгуют молочными продуктами, сыром, колбасой, майонезом. Отдельно стоит кассовый аппарат, прикрытый стеклянными экранами. За ними сидит дородная тётка и пробивает чеки на заранее завешанные продавцами продукты. Продавщицы хмурые нервные женщины, отпускающие товар с видимым одолжением. В основном в магазине собрались представительницы прекрасного пола. Почти у каждой в руках хозяйственная матерчатая сумка, полиэтиленовых пакетов не видно. Самый шик, когда на сумке изображён коллаж из журнальных обложек или набросок портрета романтически настроенной девушки. Одежда на всех женщинах блёклая, с приглушенными, словно выкаченными цветами. Неожиданными контрастами мелькают вызывающе яркие пятна кошмарных оттенков малинового или оранжевого цвета. Модницы напяливают на себя агрессивную синтетику, чтобы хоть как-то выделяться из толпы. Заграничных вещей мало, джинсы пока ещё редкость, их стоимость может достигать двух зарплат среднестатистического гражданина страны советов.

На меня опять, как и в автобусе, обращают внимание. Чувствую себя негром. В основном взгляды благожелательные, но есть и откровенно завистливые: меня принимают за иностранца или фарцовщика. Еще одна отличительная черта – это лица женщин, особенно молодых. Они дышат здоровьем. Прекрасный цвет гладкой бархатистой кожи, не испорченной современной косметикой. А волосы? – густые, сверкающие золотом: и так почти у каждой! Они ещё не знают модных западных средств и моются советскими, как сегодня сказали бы, био-шампунями. Может, бутылочки таких шампуней и выглядят уродливо и наклейки кривые, аромат грубоват и не стоек, зато они действительно приносят пользу.

Эти женщины не испорчены, они способны любить искренне. Они доверчивы, их может обмануть любой ловкий негодяй, одетый в заграничные шмотки. Я к таким, увы, не отношусь. Их внимание приятно и только, сегодня моя цель другая.

Проталкиваюсь к витрине, хочу увидеть настоящие экологически чистые продукты, сделанные по ГОСТУ. Выбор не велик: два вида колбасы, два вида сыра, молоко в синих высоких пакетах, сметана в пластиковых ванночках с мягкими темно-синими крышками. А цены! Боже мой, докторская колбаса – два двадцать, любительская с крупными вкраплениями сладкого жира – рубль восемьдесят. Сыр «Советский» – два восемьдесят. Молоко, только пастеризованное, трёхдневного срока хранения. О стерилизации здесь и слыхом не слыхивали. Всё всегда самое свежее. Есть кефир и ряженка в пузатых стеклянных бутылках с широкими горлышками, крышки из твердой фольги разных цветов. Да, выбор не велик, зато всё свежее и качественное. Как потом этого будет не хватает, кто бы сейчас знал.