Егор Веселый - S-T-I-K-S. Неадекват. Нереальная реальность

– А вот тут, солнце, ты не права, – усмехнулся Смирнов. – Этот мир не только устраивает иммунным пакость, но как правило, даёт и всё необходимое, чтобы выжить. Я уже говорил, что паразит не может подчинить разум иммунных, но он воздействует на их тела. На сколько я понимаю, он старается обеспечить себе выживание, как и в случае с заражёнными, поэтому иммунные со временем тоже меняются. Я бы сказал – совершенствуются. Они не болеют, они не стареют, становятся сильнее, быстрее и выносливее. У них, теперь уже можно сказать у нас, в разы увеличивается скорость регенерации. Кроме этого, проявляются способности, которые на матушке Земле принято было называть экстрасенсорными или добавлять приставку «сверх» к естественному. Не то чтобы кто-то сразу стал сверхсильным или сверхбыстрым, сначала проявления минимальные. Они развиваются со временем, если их конечно развивать. Из-за этих изменений иммунные и стали мишенями для внешников.

Но вот какая ирония, паразиту требуется постоянная подпитка, которую организм иммунных дать не может. Для того, чтобы выжить иммунным приходится постоянно употреблять ингредиент, который есть только у заражённых. Другими словами, иммунные нужны заражённым на столько же, на сколько заражённые нужны иммунным. Вот такая вот взаимосвязь получается, – Смирнов обвёл взглядом ошарашенных товарищей. – Оцените каждый своё состояние, не нужно ничего говорить. Я опишу признаки, а вы убедитесь, что они характерны для всех. Постоянная головная боль, пока притупленная, но периодически усиливающаяся. Тошнота и постоянная жажда. Мы все ещё с утра постоянно хлебаем воду литрами, но никто ещё так и не напился.

Все подтвердили. Исключений действительно не было.

– Это называется споровым голоданием. Пока вновь прибывший иммунный находится в пределах того кластера, с которым загрузился, то это голодание в полной мере не проявляется. То, что сейчас с нами, это лишь отголоски. Но стоит выйти за границы кластера, как все прелести почувствуются сразу. Жажда постоянно будет усиливаться и становиться нестерпимой. Человек будет слабеть и сходить с ума от боли, как при ломке у наркомана, и в конце концов умрёт. Сроки точно не помню, но то, что каюк ему придёт довольно быстро, это точно. Вот такая вот ирония судьбы.

– Подожди, – вдруг спохватилась Нина, – что значит «есть только у заражённых»? Они же голые. Нужно есть мясо заражённых или потроха?

Смирнов запустил руку под бронежилет и вытащил целлофановый пакет. Из него на свет появились пучки темной паутины. Поковырявшись в этой паутине, Олег извлёк серую виноградину, едва не пару сантиметров в диаметре. Положил её на ладонь и поднёс ближе к огню, чтобы смогли рассмотреть все.

– Это споран, он есть у всех заражённых, кроме пустышей. Собственно, их потому так и называют, что пустые они. На пустышах даже патроны не окупаются, потому и уничтожают их только холодняком. Ну или если совсем писец подкрался, тогда, да, не до экономии.

Чем выше по уровню заражённый, тем больше в нем споранов. Споран и есть тот самый ингредиент, из которого готовится подпитка для иммунных. Он же является и основной местной валютой наряду с патронами. Вообще, насколько я понял, тут в ходу только натуральный обмен, так что, Сергей, можешь те ассигнации, что в магазине по разгрузке пихал, использовать не по назначению. Да и то не айс.

– Да кто ж знал? – неожиданно засмущался бывший директор магазина. – Я выручку сохранить хотел. Думал, пропадёт, потом не отмоешься.

– Знаете, а он эту фигню действительно у них из башки вытащил, – бледнея произнёс Николай. – Сам видел. Думал… Неважно.

– Я ж говорил, что он с катушек слетел, – вновь завёл свою шарманку Павел.

– Уймись ты уже, – не дал ему развить тему Смирнов. – Реально достал! Тут тебе не там, дырку в шкуре сделаю, мама не заштопает. Сам сказал, нет у меня крыши, снесло. Кстати, для всех – следите за тем, что и кому говорите, тут за свои слова отвечать принято. Народец, сами понимаете, всё чаще с оружием трётся. А судебная система не зародилась ещё. В почитании – талион и законы Хаммурапи. Все помните – «око за око»?

Смирнов попросил Андрея передать ему бутылку коньяка, предпочтя его водке. Дальше потребовал внимательно следить за тем, что он делает. Отлил четвертую часть из пол-литровой бутылки с водой прямо на песок и долил недостающее армянским алкоголем. Виноградина упала на дно бутылки, через несколько минут она растворилась, оставив на дне осадок из опавших хлопьев. Смирнов процедил жидкость через марлю в пустую полуторалитровую бутылку. Ещё с пятью виноградинами проделал ту же операцию. Разлив всё полученное поровну в две полуторалитровых бутылки.

Улыбнулся и под пристальные и удивлённые взгляды окружающих сделал три больших глотка из одной бутылки. Вкус был тем ещё подарком. Запах стелек из сапог после марш-броска с полной выкладкой. Да и вкус тех же самых стелек. Однако боль из головы улетучилась практически мгновенно, земным таблеткам до такого эффекта очень и очень неблизко. С тела схлынула усталость, и наполняя его бодростью разлилось приятное тепло. Олег удовлетворённо кивнул и протянул бутылку вперёд, предлагая желающим присоединиться. Желающих не нашлось. Растерянные или откровенно брезгливые взгляды. Смирнов наполнил из той же бутылки свою армейскую флягу до половины, с тем расчётом, чтобы по такой же порции хватило всем. Бутылку с остатками содержимого поставил на землю недалеко от костерка рядом со второй, но так, чтобы огонь не смог дотянуться.

Оставшиеся от сцеживания хлопья были осторожно перемещены в баночку из-под специй, заблаговременно вытряхнутых оттуда.

Все молча наблюдали за его действиями, но никто даже не шелохнулся. Смирнов обвёл взглядом каждого, пытаясь проанализировать перспективы. Анализ выдал плачевный результат. Пришло понимание того, что до принятия реальности им ещё далеко. С изменениями всегда так, сначала отрицание, потом сомнения и критика, понимание. И уже, как последняя стадия – принятие. Понять то, наверное, поняли, но вот до последней стадии им с той инертностью, к которой привыкли, ещё как до славного города Парижу.

Только изменения сейчас были такого плана, что требовали игнорирования промежуточных стадий. Жизнь тут означала действия в постоянной неопределённости и мгновенную реакцию на любые изменения. Именно это до них ещё не дошло, а значит, эта самая жизнь становится на весы случая.

Немного кольнуло разочарование. Он, конечно, не ожидал слепой веры в свои слова и действия, но со многими был знаком довольно давно, а некоторых считал друзьями, потому оставлял толику надежды на эту самую дружбу. Оказывается, не тот случай.