Грейс Амбер Ланкастер - Сердце шторма. Нити жизни

– Я поняла твою мысль, Шальна, помолчи теперь. – шикнула я на девушку. Она недовольно надулась, но замолчала. А я тем временем прислушивалась к разговорам. Заметив, что Рыжий, сойдя с корабля, отойдя от всей толпы мельтешившей банды, переговаривался с беззубым стариком, частенько ночевавшим на грудах мусора в пятом и шестом кольцах Ульбретта. Старик показал Рыжему пальцем в нашу сторону. В тот же миг у меня замерло сердце. Но Рыжий смотрел куда-то в даль поверх нас. Перекинувшись еще парой слов, каждый пошел по своим делам. Только теперь я поняла, что не дышу от напряжения.

Остальное время мы просидели скучая, пока банда перевозила грузы на склад в старом ангаре. Когда вся банда убралась, мы с Шаль быстро перебрались на крышу одного из доходных домов, примыкавших к порту. Данный этаж был полностью оккупирован голубями, потому никто, даже самый неприхотливый бездомный, не хотел селиться здесь. Воняло отвратительно, везде сновали пернатые крысы, оставляя где им заблагорассудиться свой помет и перья. Зато только отсюда открывался обзор на корабль, который ограбила банда Рыжего, и никто не собирался здесь нас тревожить.

Прошло еще некоторое время, и капитан со своим заместителем и несколькими приближенными вернулся после ночного кутежа. Его ругань и вопли разносились до самых корабельных верфей. Мало того, что он не получил бесплатного вина, а «бабы» были не так горячи, как ему бы хотелось, так еще и выпустили кишки половине его экипажа, а груз, который он рассчитывал выгодно продать в Сейе, мягко говоря, украли. Капитан не стыдился использовать весь свой словарный запас громозвучных слов. Я едва сдерживалась, чтобы не рассыпаться громким, заливистым смехом.

Я сжала в руке письмо от «небезразличного горожанина» и «ответственного осведомителя». Стоит сперва еще немного подождать, пока капитан успокоиться, иначе рискуем, что он пришлепнет Шаль на месте, лишь увидев письмо в ее руках. Я заприметила карету, подъехавшую к трапу на соседний корабль. Карета была груженной сундуками, но проезжала по ямам и кочкам, когда ехала к кораблю, достаточно легко, из чего следовало, что сундуки не груженные. А из этого следовало, что в них можно будет спрятаться, если капитан все-таки решит выместить на Шальне свою злость. Девушке останется только убежать от капитана и запрыгнуть в них так, чтобы не увидел кучер и лакей. Для соглядатая это не должно быть проблемой.

Я изложила свои мысли Шальне, она согласилась, что здравый смысл в них есть. Ее только тревожил тот факт, что карета может уйти раньше, чем она закончит разговор с капитаном, либо стоять так долго, что ее просто обнаружат. Я сообразила, что в сундуки могут сложить груз, привезенный на пришвартовавшемся корабле, тогда Шальне негде будет спрятаться. Но эту догадку я не стала озвучивать из соображений здравого смысла.

Наконец, капитан судна вышел перекурить. Его лицо, скрываемое Густой бородой и длинными бакенбардами, было почти непроницаемым. Смуглая кожа и густые брови хоронили всю мимику сурового лица. Движения высокого коренастого мужчины с развитой мускулатурой были резкими и раздражительными. Он привычным движением поправил конский хвост, в который были собраны его волосы. Тогда я и узнала капитана Громовержца, привезшего меня сюда больше года назад.

Единственное, что давало надежду на спокойствие капитана – это прекратившийся ливень ругани и угроз. Зато теперь передернуло меня и захотелось продолжить его концерт собственным выступлением.

Курил капитан быстро и выпускал много дыма в и без того пропитавшийся смрадом воздух. С капитаном рядом курил его заместитель. Когда он ушел, я обратилась к девушке.

– Поспеши. – я вложила письмо ей в руку. Она едва сжала ладонь и письмо выпало из рук девушки.

– Что с тобой? – ужаснулась я. Лицо Шальны было сине-зеленым, глаза слезились, было похоже, что ее вот-вот вырвет. Не доставало только озноба, чтоб смело уложить ее в койку с гриппом.

– Что-то желудок скрутился в петлю. – ответила девушка и тут же ее стошнило. Радовало, что хоть не на меня. Шальна украсила добрую кучу голубиного помета содержимым своего желудка, и отошла в сторону от окна, едва держась на ногах.

– Сыны Геенны! – выругалась я – Ты не могла подождать немного!

– Прости… – ответила девушка, вновь выплеснув порцию вчерашнего мясного пирога на голубиный помет.

– Следи. – рявкнула я и с ноги открыла двери на лестницу.

Я сцепила зубы, чтобы не ударить ее. В голове, пока я спускалась по лестнице, судорожно кружили разные раздражающие мысли, так и не сложившиеся в одно целое. Я проклинала все вокруг, мысленно посылая всех и вся в Геенну.

– Уважаемый господин. – обратилась я к капитану, предварительно натянув капюшон подальше на лицо.

– Чего надо? – рявкнул он, и я наигранно отшатнулась, но не отступила. Хотя сердце барабанило в висках, меня учили бороться со страхом, и я подавляла все порывы сбежать.

– Не найдется монетки для бедной сиротки? – театрально вымолвила я срывающимся голосом.

Капитан схватил меня за подбородок. Я не ожидала такого, и не успела отшатнуться. Капитан Этлер приподнял мой подбородок и взглянул на меня, брезгливо прищурившись.

– Я не раздаю денег всяким лентяюгам. – сплюнув на мостовую, прорычал он – Но ты смазливый мальчишка. Можешь заработать пару медяков у моих ребят.

Краем глаза я увидела, что в карету усаживается дама, и кучер подхлестывает двойку лошадей. Я едва уловимым движением подбросила капитану письмо.

– Дражайший, у вас что-то упало. – проблеяла я.

Когда капитан отвлекся на клочок дорогой бумаги, лежащий у его начищенного сапога, я рванулась назад, интуитивно протягивая руку. Почувствовав что-то твердое и холодное, сделала рывок вперед и, вцепившись в карету, унеслась вместе с ней прочь. Сбитый с толку капитан не успел окликнуть кучера. Я спрыгнула с кареты на ближайшем повороте, и, быстро шагая, скрылась среди небольших улочек бакалейных лавок.

Шальна словно специально задерживалась. Я чуть вся не извелась, меряя дом шагами, пока ждала ее возвращения. Девушка должна была проследить, чтобы капитан прочел письмо и отправился к констеблям.

Шальна совершенно не спешила, прогулочным шагом возвращаясь на место встречи. Щекам вернулся привычный румянец, бледнота исчезла, слезливости глаз, как и не бывало.

– Ну что? – набросилась я на девушку, как только она подошла к двери заброшенного дома. – Почему так долго?

– Я решила не привлекать внимания бегом, и шла так, словно я гостья города.

Я онемела от удивления. Сменившее его бешенство все-таки заставило меня дать девушке затрещину. Та надулась, прошипела пару оскорблений в мой адрес, и ушла в свой уголок.