Дженнифер Ягер - Душа полуночи

Кучер одарил его презрительным взглядом и плюнул на телегу, прежде чем вернуться к своей лошади.

Лисандр смиренно опустил глаза. Он не жалел, что последовал за Широй. Не жалел, что пощадил ее жизнь и узнал правду о том, что находилось по ту сторону границы. Но мысль о том, что он умрет и не сможет помочь Амберану своими знаниями, разрывала его изнутри.

Он оставил Ширу лежать в луже собственной крови, чтобы предупредить короля. Как он должен был простить себя за это? В ярости он пытался разорвать цепи. Наручники уже разодрали ему все запястье, боль проникла в кончики пальцев. И все же это не доставляло ему столько боли, как чувство беспомощности в груди.

Когда мары доберутся до Агрино и падет весь Амберан? Огромному количество людей грозила смерть, и он не мог это предотвратить. Ничего из этого.

Он обессиленно поник, стараясь не замечать воплей и проклятий, шедших из масс. Когда они выехали из города и завернули на пыльную дорогу по направлению к Пограничью, крики превратились в отдаленный шум, и Лисандр окончательно потерял сознание.

Он знал, что это всего лишь сон, когда услышал щебетание птиц, почувствовал теплые солнечные лучи на своей коже, а его сердце наполнилось ощущением внутреннего спокойствия, которое давно уже не испытывал.

Он понимал это; и тот факт, что он знал, чем закончится этот сон, доставлял ему несказанную боль. Но он не хотел сейчас об этом думать. Он почувствовал шелковые простыни под своими пальцами, провел по ним рукой и, посмотрев в сторону, увидел Ширу, которая лежала рядом с ним и мирно спала. Ее грудная клетка поднималась и опускалась, пока девушка глубоко дышала; кожа цвета луны блестела, как кристалл на свету утреннего солнца, а ее волосы были похожи на смолу насыщенного черного цвета, стекавшую по ее плечам. Лисандр тосковал по тем временам, когда мог взглянуть ей в глаза. В них было столько тайн. Но спрашивать об этом ему не позволялось. Он немного приподнялся, склонился над ней и погладил по щеке. Ее кожа была холодной, как свежая родниковая вода. Не такой темной и не такой теплой, как человеческая. Шира – такая храбрая и волевая – совсем не похожа на тех женщин, которых он знал. Казалось, ничто не может ее сломить. При этой мысли его тело судорожно сжалось. Шира проснулась и посмотрела на него глазами, полными ужаса. Ее взгляд наполняли боль, страх и неподдельное отчаяние. Она опустила глаза на свое тело и увидела настолько же отчетливо, как и он, большое количество крови, пропитывавшей простыни. Это была ее кровь. Она вытекала из раны на животе, в то время как его рука лежала на рукояти протыкавшего ее кинжала. Он испуганно посмотрел на нее, однако Шира, которую он знал, исчезла. Под ним оказался мар с серой кожей, белыми, как луна, глазами, который закричал и набросился на него.

Лисандр тут же проснулся, поднялся, выпрямив спину, и осознал, что все еще находился в запряженной лошадью телеге, а руки по-прежнему скованы железными наручниками. Его дыхание стало прерывистым, и на лбу выступил липкий пот.

Он снова увидел этот сон. И снова к нему вернулось ощущение, будто он убил Ширу только что, а не несколько дней назад. Лишь его собственная смерть могла положить конец той пытке, которую вызывали воспоминания.

По всей видимости, прошло уже несколько часов, поскольку солнце постепенно приближалось к горизонту. Почуяв запах холодной золы, он поднял взгляд.

Лисандр уже знал о том, что мары пересекли границу и напали на его страну. Но увидеть вживую то, что произошло, и рядом не стояло с картинами, нарисованными воображением. Они проезжали мимо сгоревших дотла крестьянских домов и обугленных полей, пока не достигли заброшенной деревни. Над некоторыми сгоревшими постройками кружил дым, стекла в окнах выбиты, двери открыты или вовсе вырваны из петель. Лисандр вспомнил одно народное поверье, согласно которому маров можно прогнать только при помощи огня. Если мар один раз наведался в дом, значит он будет каждую ночь приходить снова и снова, пока не высосет душу у всех жильцов. Чтобы защитить остальные дома и дворы от проклятия маров, дом нужно было сжечь до самого основания. Вероятно, именно это здесь и произошло.

На улицах лежали пожитки, которые люди собирали в спешке, а во время бегства все-таки решили оставить. То тут, то там можно было увидеть до неузнаваемости изуродованные трупы, от взгляда на которые у Лисандра перехватывало дыхание.

Он еще никогда не видел ничего подобного. Тела были настолько истощены, что просвечивали кости; их кожа стала серой, глаза выступили из глазниц. Они напоминали жертв пожара, но лишь немногие из них погибли от огня. Бездушные оболочки людей, которые лежали повсюду в разрушенных домах и прямо на улицах – все, что оставляли после себя мары, как только утоляли голод.

Взгляд Лисандра остановился на свернутом в клубок существе между стенами разрушенного дома. Ребенок, не более.

Его охватил ужас, он больше не мог на все это смотреть. Если бы его казнь могла все исправить или предотвратить еще больше страданий, он бы с открытыми глазами пошел на смерть. Но это невозможно. Марами двигала темная магия, и ничто не могло усмирить их жажду человеческих душ. То, что Лисандр здесь увидел, лишь начало тех ужасов, которые ожидали Амберан. Его смерть только бы поспособствовала исчезновению всех знаний о марах.

– Я бы хотел знать одно, – сказал один из всадников. Он направил свою лошадь к телеге, упрямо глядя вперед. В его узких темных глазах мелькала ненависть. Он был еще молод, примерно одного возраста с Лисандром, выглядел довольно хрупким, с мягкими чертами лица и чистой кожей ребенка, который совсем недавно стал мужчиной. Казалось, у него не было опыта участия в войне, как и у большинства воинов, которым король поручил эту безнадежную миссию. Он стал жертвой, которую отправили на границу задержать врага, пока не придет настоящая армия. Понимал ли он это?

Он повернулся к Лисандру:

– Вы знали, что натворят мары, когда принимали решение предать Ваш народ?

Лисандр удивился, что молодой человек использовал к нему уважительное обращение. После своего возвращения в Амберан он слышал это впервые.

– Я не предавал свой народ и мог бы прямо сейчас отдать свою жизнь, если бы это вернуло назад хотя бы одну из павших жертв, – пояснил Лисандр.

Всадник презрительно фыркнул.

– На словах Вы молодец. Ваша смерть не спасла бы ни одну из ушедших жизней, но стала бы расплатой за пролитую кровь. Возможно, для Вас это было бы утешением.

– Нет, меня не утешит осознание того, что моя смерть ничего не изменит.

– Демиан, вернись на место! – потребовал взрослый воин с повязкой на глазу и рябым лицом. Он повернулся на своей лошади назад и требовательно посмотрел на молодого человека.