Дженнифер Ягер - Прикосновение лунного света [litres]

Jennifer Alice Jager

CHRONIKEN DER DÄMMERUNG (VOLUME 1), MOONLIGHT TOUCH

Illustrated by Carolin Liepins © 2020 Ravensburger Verlag GmbH,

Ravensburg, Germany

© 2020 Ravensburger Verlag GmbH, Ravensburg, Germany

© Косарим М., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Особняк барона фон Эмбрана походил на замок. Усадьба раскинулась вдали от городов, на зеленом холме, и от границы с человеческим царством ее отделяли добрых два часа ходьбы.

По случаю празднования помолвки дочери барон пригласил всех окрестных Высших. Спрятавшись в тени леса, я наблюдала, как их кареты собираются у особняка. Факелы окаймляли подъездной путь, освещая дорогу; музыка и смех доносились до моих ушей, отпугивая лесных зверей. Всех, кроме меня, ведь в глазах высокородных альб я была не лучше зверя.

В конце концов, я ночная альба. Во мне текла не только их кровь; как и многие другие альбы в Пограничье, я целиком и полностью была порождением сумрака. Черные волосы, бледная, словно лунный свет, кожа и кошачьи глаза. Высокородные альбы, кровь которых не была разбавлена ни человеческим наследием, ни мне подобными, смотрели на меня свысока: с отвращением или даже страхом. И это было одной из причин, почему по всему Фархиру встречалось все меньше и меньше ночных альб. Многие подобные мне предпочли жить в лесах и за десятилетия превратились именно в тех животных, которых видели в нас Высшие. Другие отбеливали волосы и связывали себя браком с полукровками, только бы избавить своих детей от той судьбы и проклятия, что были уготованы ночным альбам.

Я, наверное, никогда не узнаю, почему мои родители не пошли тем же путем. Быть может, они видели в этом наследии нечто большее, чем просто проклятие. Но точно не затем, чтобы я использовала свои способности видеть в темноте и бесшумно передвигаться в ночи для разбойничьих налетов. Что бы сказали они, увидев, во что превратилась их дочь без родительского присмотра? Стали бы мной гордиться? Не думаю.

Но это уже давно перестало меня волновать. Я выжила и выжала из своей судьбы лучшее, что она могла мне предложить. Ночь за ночью я доказывала себе это и сегодня сделаю это снова.

Словно одна из разрастающихся теней, я прокралась вверх по пологому холму и обогнула передний двор поместья. Пригнувшись, я почти ползла по земле, возвышаясь лишь на расстоянии вытянутой руки над копытами лошадей, запряженных в кареты; животные не обратили на меня внимания – их спокойствию ничто не помешало. Так, незамеченная, я добралась до башни восточного крыла. По моим сведениям, барон поставил охрану у каждого входа, но высоко расположенные узкие окна башен оставались незащищенными. Вряд ли можно было предположить, что кто-то способен забраться туда, не говоря уже о том, чтобы протиснуться через эти окна внутрь. В конце концов, они были едва ли шире проемов решетки садовой шпалеры.

Хотя как раз шпалера была бы сейчас очень кстати. Стоя у подножия башни, я взглянула вверх. Стыки между камнями оказались узкими, сама кладка – слишком ровной. Издалека башенная стена выглядела грубее. Но пути назад не было. Я стянула кожаные перчатки, опустилась на корточки и растерла в ладонях горсть сухой песчаной земли. А потом начала взбираться вверх.

Была еще одна вещь, из-за которой нас высмеивали и которая тем не менее несла в себе множество преимуществ, и этой особенностью был рост ночных альб. Большинство высокородных превосходили нас в росте чуть ли не на целую голову. Даже люди – и те были выше нас. Вдобавок большинство ночных альб имели хрупкое, если не сказать тщедушное, телосложение. Сама я весила не больше двенадцатилетнего паренька. Ходили слухи, что одичавшие ночные альбы, обитавшие в лесах, могли совершенно бесшумно перемещаться по деревьям, перескакивая с одной кроны на другую, и я умела вскарабкиваться на каменные стены, почти не прилагая усилий и совершенно не чувствуя тяжести своего веса.

Взобраться на эту башню стоило мне бо́льших усилий, чем я предполагала. Уже на полпути я почувствовала, что задыхаюсь, и прикусила нижнюю губу. Стыки в кладке едва позволяли мне удерживать тело на весу, а искать подходящее место для того, чтобы подтянуться выше, приходилось слишком долго. Вскоре я почувствовала, что мои физические возможности достигли своего предела. Кончики пальцев горели, а руки начали дрожать.

Я не могла как следует отдышаться, иначе меня тут же обнаружили бы. Быстрый взгляд вниз подсказал мне, что я примерно в трех метрах над землей. С такой высоты я еще могла легко спрыгнуть и бесшумно приземлиться в траве. Но о том, чтобы сдаться, не могло быть и речи. Уж слишком много времени я потратила на разведку. Я решительно перевела взгляд вверх, на одно из окон, и понемногу двинулась дальше.

Взобравшись наверх, я изогнулась и, задержав дыхание, протиснулась в узкий оконный проем. Скользнула внутрь подобно воде, сочащейся сквозь трещину в вазе, и оказалась в темном помещении. Прогибаясь под тяжестью наваленных на них богатств, вдоль стен выстроились столы. Сундуки, составленные в центре комнаты, были так набиты сокровищами, что даже не закрывались.

Я удовлетворенно хмыкнула. Так вот как барон хранил свои ценности. Вместо того чтобы по примеру большинства состоятельных высокородных альб укрыть богатство от алчных взглядов и жадных пальцев под сводами подвалов, он выставлял его напоказ. Значит, мои источники не обманули. Барон тешил свое тщеславие, используя любую подходящую возможность, чтобы показать, какое состояние ему удалось скопить. Наверняка он частенько приводил в эту башню своих любовниц. Я легко могла себе представить, как вспыхивали глаза бедных крестьянских девушек, когда стараниями барона они оказывались в этой сокровищнице.

Эта мысль вызывала у меня отвращение. Я знала такой тип мужчин достаточно хорошо, чтобы одна лишь мысль о возможности украсть у одного из них то, что ему так дорого, принесла мне немалое удовлетворение.

Мои пальцы скользнули по россыпям драгоценностей, золотых цепей и самоцветов – богатство, на которое целая деревня могла бы кормиться весь год. За последние несколько лет я совершила бесчисленное количество краж, хотя в основном обчищала только шкатулки благородных дам и кошельки их мужей. Смотреть на то, как много было накоплено всего лишь одним высокородным, который не мог потратить все эти сокровища даже за всю свою жизнь, было отвратительно до тошноты. Совсем рядом с имением дети гибли от голода прямо на улицах, но барона это, похоже, совсем не волновало.