Владимир Шорохов - Проклятые. Книга 2

– Посмотри на меня, я прожил долгую жизнь, но, – он показал пальцем на дисплей у своей криогенной камеры, где больше половины сигналов горело оранжевым светом и несколько мигало красным. – Как долго я протяну не знаю, мне надо успеть тебя обучить, иначе Бранд останется без поводыря. Ты видела силекациров? – Лиллик молча кивнула. – Тебе они нравятся? – она замотала головой. – Не потому, что поймали тебя и посадили в клетку, а потому, что идут войной, – девочка закивала. – Верно, война, она уже близко.

Лиллик ещё утром наблюдала за тем, как горят дома, где прошла армия, как гибнут мирные труженики. А в обед уже смотрела на счастливых расбас, гоаж, валнаков, дикла, эльфов и персо, но они были в другой части страны и даже не догадывались, что их ждёт.

– Война, это худшее, на что мы способны. Но если меня не станет, тебя не будет, кто им поможет? – девочка посмотрела на жрицу Куерин, а после на Дагнал. – Нет, боги выбрали тебя, ты избранная, ты уникальная.

– Как ты?

– Верно, как я, – девочка шмыгнула носом, покосилась на жрицу. – Поднимайся, ты уже давно не кушала, а потом мы приступим. Ты мне поможешь?

– А что надо сделать? – Лиллик поправила на себе одежду, села, к ней уже хотела подойти Дагнал, но старик поднял руку, и жрица остановилась. – Всё расскажу, а пока садись за стол.

Грумбар покосился на свой терминал, там замигала ещё одна красная точка. Он тяжело вздохнул, в глазах стало темнеть, к нему подбежали жрицы и помогли лечь в криогенную камеру.

– Как вы? – спросила девочка и посмотрела в серые глаза старика.

Ульрикка вернулась в свои покои, отослала служанок и всех тех, кто обычно крутился вокруг неё, закрылась в кабинете и, подойдя к окну, стала думать. В душе всё кипело, захотелось завыть и, как в детстве, зарыдать.

– Война, – тихо, чтобы никто не услышал, произнесла она, вернулась к столу и, достав письменные принадлежности, стала писать.

Паника, – вот что испытала, узнав, что ночью, прибыл парламентёр от силекациров.

«Кошмар вернулся», – подумала и, окунув перо в чернила, стала писать. Она помнила своё детство, как скрывалась от наёмных убийц то в одной крепости, то в другой. Однако это не помогло, её брат Тходрис был застрелен из арбалета, когда шёл по двору, а старшая сестра Слиби утонула. Тогда отец Наринсо спрятал последнюю дочь в селении. Ульрикка два года пасла овец, и никто не догадывался, что эта чумазая девочка, ночующая на соломе, её имперское величество.

– Война, – положив перо и запечатав письмо сургучом, отложила его в сторону.

Всё, что советует оракул, это для ушей просящего, поэтому она не стала тратить времени на расспросы, оделась и в сопровождении служанки пришла в храм.

– Нужен совет, – сказала жрице, что встретила её во внутреннем дворе храма.

– Прошу за мной, – чуть склонив голову в знак почтения, ответила девушка и пошла в сторону широкого коридора.

Механический вуг повернул железную голову, считал электронными глазами входящего и, убедившись, что ничего оракулу не угрожает, пропустил его.

Грумбар так и не лёг в свою криогенную камеру. Он стоял посередине зала, а к его спине тянулся пучок тонких проводов. Закрыв глаза и повернув лицо к солнцу, ловил его тепло.

– Господин, – обратилась жрица, королева остановилась, у неё было так много вопросов, но надо было выбрать только один, такое правило.

Оракул опустил голову. С лица исчезла блаженная улыбка, так улыбаются только старики, словно они на минуту стали детьми. Королева опустилась на одно колено и склонила голову.

– Присаживайся, – оракул указал на кресло, зашёл за плотные шторы, подошёл к Лиллик, которая сидела в своей камере и уже хотела подняться, но старческий палец, дотронувшись до губ, приказал молчать.

– Мне нужен совет, – присаживаясь, произнесла Ульрикка.

– Боишься возвращения ужаса? – уж как-то спокойно спросил оракул и тоже сел в кресло. Подошла жрица и, прикрыв его ноги пледом, вышла из зала.

– Да.

– За зимой всегда следует лето, а за ночью восход, прорастает новый побег, а старый увядает. Это жизнь – одно сменяется другим. Может пора?

Королева молчала, знала, как сыновья свергали своих отцов, только потому, что те уже ничего не хотели делать. Дворцовые интриги приводили к переворотам, войнам, и снова смертям.

– Мой муж настаивает на выборе принца короля Тхорадин. Уровер несдержанный, вспыльчивый, привык воевать с пустынниками, два раза предавал своих союзников. Но я предложила принца из земель Памуж, у него плодородные земли и выход к морю. Оба выбора важны, что посоветуете?

– А как же Таклинн?

Ульрикка напряглась. Она думала, что тайная любовь её дочери к двоюродному брату скрыта от посторонних глаз.

– Он молод, но за ним ничего не стоит. Если сделать выбор в его сторону, то оскорбим великие дома. Это хоть и не предательство, но унижение.

– Мммм… – задумчиво промычал Грумбар. – В своё время ты сделала правильный выбор, трон окреп, и империя приросла новыми землями. Согласившись с северянами, получишь отказ торговать морем, а согласившись на Памуж, оскорбишь Элдон, Кен, Уровер. Однако ты уже ведь приняла решение, верно?

– Да.

– Ты милое дитя, – Грумбар помнил королеву ещё девочкой, когда она пришла первый раз за советом, хотела выбрать: поехать в священный лес, или своими глазами взглянуть на людей-цветов иберие, или отправиться путешествовать в сторону людей-воды, познакомиться с алево. – Говоришь только то, что уже обдумала. Что тебя смущает? Думаю, не Элдон или Кен, а война, верно?

– Вы всегда правы. Война, вот что меня пугает. Силекациры прошли Ног, а это уже четверть пути. Говорили, до весны не будет свадьбы.

– Боишься за дочь? Это правильно. Сейчас трудно проехать в северные земли, пустынники рыщут. А вот Реван открыт.

Над этим королева тоже думала, но её больше устраивала сделка по торговле, чем по военной части, ведь у Реван армия тоже немаленькая и она может за себя постоять. И всё же это только сделка, а её дочь – фигура на шахматной доске.

– Готовьтесь к свадьбе, твоё решение самое мудрое.

– Спасибо, – Ульрикка с облегчением выдохнула, словно опустила на землю тяжелый груз. Сама уже давно решила, что дочь должна выйти замуж за принца Эделандорсса из дома Памуж. Это лучшая сделка, которая увеличит её империю.

– Не время для свадьбы, я скажу дату. Принцесса должна остаться в городе, – оракул поднялся, дав понять, что аудиенция подошла к концу. – В городе, – ещё раз повторил он, и в зал вошла жрица Куерин.

Королева встала, склонила голову, и только когда оракул скрылся, покинула зал. Грумбар шёл не спеша, словно к его ногам были привязаны гири. Жрица Куерин помогла ему лечь в криогенную камеру, проверила показатели на панели, пальцем нажала несколько кнопок, пропиликала мелодия. Лиллик наблюдала, как оракул опустился, положил руки на грудь и устало закрыл глаза.