Евгения Сафонова - Карнавал лжи

Наверное, поэтому Таша даже не слишком испугалась, когда из-за дверей послышался полный ужаса крик Леограна: «Помогите, кто-нибудь!!!»

Крик ещё не стих, а кеары уже врывались в комнату. Таша с Ореком, недолго думая, рванули следом – и замерли: посреди кабинета на полу лежал Шейлиреар. Лицо короля светилось мертвенной бледностью, кровь стекала изо рта, расплываясь багряным пятном на светлом ковре.

Рядом с бессильно разжатой ладонью Его Величества лежал подаренный кубок.

Растерянный Леогран нависал над королём. Советник стоял подле него на коленях, но моментально повернулся к кеарам, чтобы прошипеть:

– Взять ублюдков. Норманов. Обоих.

– Стойте! – воскликнул Леогран – бледный до того, что ледяные метки на его лице выцвели, почти слившись цветом с кожей. – Я не…

Его прервал взмах руки одного из кеаров, заставивший и юного герцога, и его дядю, не успевшего сказать и слова, плашмя повалиться на ковёр.

– Нет! – закричала Таша, когда один из королевских рыцарей бесцеремонно ухватил её за плечи и поволок прочь из комнаты. – Вы не смеете! Норманы здесь ни при…

– Риа, первую магическую помощь королю, – не слушая, отрывисто велел Советник, поднимаясь с колен; девушка-кеар быстрым движением извлекла из бархатного чехла покоившийся там предмет – флейту тёмного дерева. – Бард, немедленно вызывай Травницу. – Рыцарь мигом вытащил из кармана штанов серебряное зеркальце. – Норманов – на допрос. – Четверо кеаров, подхватив бесчувственных Норманов под локотки, поволокли тех прочь из кабинета. – За остальными членами семьи пошлите в гостиницу. Морли-малэн отвезите туда же.

– Нет, пожалуйста! Леогран не мог этого сделать! – Таша вырывалась из хватки кеара так отчаянно, что тот уступил, позволив ей задержаться на пороге. – Я должна знать, что случилось, имею право знать!

Стоя над королём, девушка-кеар поднесла флейту к губам, прикрыла глаза – и комнату наполнили тихие звуки. Рождаемые инструментом ноты казались осязаемыми: будто вот сейчас протянешь руку и поймаешь их – невидимых бабочек, порхающих вокруг и складывающих мелодию, походящую на тихий плач.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Советник. – В конце концов, вы почти свидетельница. Пусть посидит в приёмной, я с ней позже поговорю, – велел он кеару, сжимавшему Ташины предплечья.

– Советник, – произнёс Бард, не отрывая глаз от зеркала, – а допросить её…

– Досмотр её памяти закончили полчаса назад. Никаких сомнительных мест, никаких следов магического вмешательства не обнаружено. – Советник холодно смотрел на Ташу. – Лучше уйдите по-хорошему, Морли-малэн. Сами. Подумайте о чести рода, который вы отныне представляете. Вы же не желаете, чтобы вас тащили, как нашкодившую девчонку в угол?

Сжав кулаки, Таша выкрутилась из ослабшей хватки кеара и пружинистой походкой вышла из кабинета.

Норманов в приёмной уже не было.

Третий Мастер Адамантской Школы, которого Таше посчастливилось увидеть за день, появился у дверей королевского кабинета буквально моментом позже. Вернее, появилась. Белая мантия наследницы Ликбера Великого облекала пышное тело, гармонировала с седеющими тёмными волосами, странно смотревшимися над гладким лицом вовсе не старой женщины. Глаза, серебристо-зелёные, как сушёная мята, лишь мельком обратились на Ташу, напряжённой струной застывшую в дальнем углу. Волшебницу впустил в приёмную кеар, охранявший вход со стороны коридора; видимо, он справедливо предположил, что в окно Морли-малэн прыгать не станет, а стало быть, остаётся лишь отрезать ей возможность сбежать через дверь.

Как будто она хотела бежать.

Мастер Травница вошла в королевский кабинет, и пение флейты стихло. Двери захлопнулись, но Таша, не выдержав, подкралась к ним и приникла к массивной замочной скважине.

– Проклятие Гедеона, – коротко сообщила девушка-кеар, отходя в сторону, уступая Травнице место подле короля. Советник следил за ними, восседая в кресле поодаль. – Я вытащила это из его крови в физический эфир и растворила, что могла. Остальное выше моих сил.

– Этого достаточно. – Опустившись на колени, волшебница засучила белоснежные рукава. – Прижмите его к полу.

Шейлиреар уже не лежал сломанной куклой: метался, хрипло дыша сквозь стиснутые зубы. Чёрные волосы колечками пристали к мокрому лбу, на скулах рдели пятна лихорадочного румянца. Риа и Бард за руки и за ноги прижали монарха к ковру; бесцеремонно рванув тёмный сюртук, брызнувший пуговицами во все стороны, и рубашку под ним, волшебница обнажила королю грудь. Нашептывая что-то, она провела ладонями над гладкой бледной кожей, не касаясь, точно снимая невидимую паутину. Потом назад. И снова, и снова: неторопливо, расчётливо. Лицо её было бесстрастным, чуть нахмуренным в сосредоточенности. После каждых двух-трёх пассов Травница комкала в пальцах нечто незримое и отбрасывала в сторону; спустя пару секунд невидимое нечто таяло вполне видимой сизой дымкой, приправляя воздух кладбищенским зловонием.

Таша не знала, сколько раз волшебница провела руками над телом короля, сколько незримой магической скверны было отброшено в сторону. Счёт потерялся, размылся в убаюкивающих движениях.

Но спустя какое-то время Травница отряхнула руки – и, убедившись, что Шейлиреар дышит ровно, выпрямилась.

– Порядок. Можете отпускать. – Встав, волшебница извлекла из ниоткуда неприглядную жестяную банку. – Переложите его на кушетку.

Нельзя было сказать, что Травница морщится. Да и движения её были спокойны. Но некое напряжение в женском лице заставило Ташу присмотреться к её пальцам… превратившимся в сплошные волдыри.

– Он выживет? – безо всякого выражения спросил Советник, когда Бард и Риа унесли короля из Ташиного поля зрения.

– Куда денется? – почти равнодушно откликнулась Травница, обильно смазывая волдыри бальзамом из призванной банки. – Уже выжил.

– Шерна, мне кажется или ты чем-то озадачена?

– Риа одной флейтой способна излечить не слишком запущенные случаи, так? Знаю, что так. Но она только и смогла, что вытащить эту дрянь в физический эфир. – Волшебница развела руками, и банка исчезла. – А сколько тьмы я выкачала из эфира… – Она посмотрела на свои пальцы. – Силы проклятия легко отправили бы на тот свет знаешь скольких? Человек десять.

– И о чём ты думаешь?

– Что наше величество даже сильнее, чем мы предполагали. И мне страшно представить, как силён тот, кто заколдовал эту милую вещичку. – Травница поддела кубок острым мыском кожаного башмака. – Проклятие ведь не засветилось? Видимо, нет. Иначе всё было бы… совсем иначе.

– Оно не могло засветиться, – покачала головой девушка-кеар, возвращаясь к беседующим. – Дремлющее проклятие Гедеона проявляет себя лишь слегка повышенной магической активностью…