Фарид Джасим - Вторжение в Мидгарт

– Что верно, то верно, – вздохнул Хигелак.

Сигни и Вальхтеов встали и пошли за элем, приказав слугам нести еду.

– Кстати, где твоя дочь? – обратился Вульф к Фолькхари.

– В доме. Говорит, ей нездоровится, – ответил старый хордлинг.

– Ты сказал, что приметил хримтурсов среди троллей. Сколько их было? – спросил Хигелак у Скарпхедина.

– Не много, если сравнить с троллями, около двух или двух с половиной сотен, – ответил лазутчик, принимая из рук Вальхтеов рог с элем.

– Кого еще видели среди них?

Скарпхедин пожал плечами.

– Больше никого, по крайней мере пока мы за ними наблюдали.

Хигелак сокрушенно покачал головой.

– Двести хримтурсов – это существенное подкрепление, – сказал он. – Тролли-то сами по себе воины никудышные. Во всех трех сражениях мы их резали как свиней. Если сравнить их с людьми, то соотношение будет примерно десять троллей к одному опытному воину.

– Именно, – согласился Вульф, – но инистые великаны не такие. Они и сильнее, и дерутся гораздо лучше.

– Да, – подтвердил Фолькхари, невольно коснувшись раны на бедре, – тот, которого ты убил, сражался не хуже любого из нас. И дрался он железным топором. К счастью, у троллей не было железного оружия, они бились по большей части дубинами или каменными топорами.

– Я заметил еще одно важное отличие хримтурсов от троллей, – сказал Вульф.

– Какое же? – спросил Хродгар.

– Они говорят по-нашему. А тролли лишь рычат, словно звери. Может, у них тоже есть речь, но услышать ее мне пока не довелось.

Слуги тем временем разложили на столе широкие деревянные подносы с жареным мясом, сыром, хлебом, а также горшки с маслом и медом. Сигни и Вальхтеов вновь наполнили рога элем и присоединились к мужчинам.

– К нашему счастью, – сказал Вульф, – нам пока не встречались ётуны. Эти великаны стали бы самой серьезной угрозой для нас.

– Откуда тебе знать? – усомнился Гундхари.

Вульф промолчал, запивая мясо пивом. Мрачные предсказания Одноглазого всплыли в памяти, словно темные тучи из-за горизонта.

Когда трапеза подошла к концу, Вульф поднялся из-за стола и обратился к вождю хордлингов:

– Готовь людей, Фолькхари, нам пора. – Затем повернулся к своим братьям и сказал: – Хигелак, собери бойцов, убедись, что все сыты и готовы к походу. Сигурд, возьми несколько дюжих мужиков и отправляйся с Вальхтеов в кладовые: нужно взять с собой самого необходимого продовольствия столько, сколько сможем унести. Хродгар, подготовь телеги и повозки, а также коней. Все, что придется оставить, сожжем. И еще, надо похоронить всех павших сейчас.

Братья кивнули и отправились выполнять поручения. Фолькхари и его люди тоже ушли, оставив в зале лишь Вульфа и Сигни. Женщина печально разглядывала сына, в глазах ее появился непривычный блеск, а тонкие губы сжались в узкую бледно-розовую полоску над заостренным подбородком. Вульф подошел и обнял ее, прижал морщинистое лицо к груди. Ему стало не по себе: показалось, что он сделал это больше по привычке, нежели потому, что любил мать.

Он отпустил ее и отошел в сторону.

– Мы не оставим здесь наших клановых столбов, – твердо произнес он. – Наш род столетиями молился и приносил жертвы у этих опор. Повезем их с собой. Также заберем жертвенный камень из рощи Ансвальд. Но когда-нибудь мы вернемся сюда, и все будет по-прежнему. Мы уходим не навсегда.

Молодой князь одарил мать уверенным взглядом и направился к двери.

Свинцовое одеяло нависло над гартом, роняя на землю мелкие капли дождя. Морской ветер неспешно гнал тучи и обдувал мокрые спины людей, которые ехали верхом и на повозках по тропе, ведущей через холмы на восток. Длинная вереница переселенцев тянулась и извивалась, словно змея, ползущая меж камней.

Вульф возглавлял шествие, рядом скакали его братья и Фолькхари. Пасмурное небо давило и создавало в душах людей скверное настроение, порождало тревожное предчувствие. Но Вульф не думал ни о погоде, ни о том, что их ждет впереди. Его мысли были заняты Хельги и тем, о чем он совсем недавно узнал от старого колдуна.

Когда Вульф вошел к нему в землянку, желая оповестить о своем решении оставить гарт, вардлок сидел у очага. Он склонился над деревянными дощечками шириной с детскую ладошку, что были разбросаны на земляном полу. На каждой из них было вырезано по руне. Скорее почувствовав, нежели услышав, что кто-то стоит за спиной, Хельги медленно обернулся и встретил вопросительный взгляд бледно-серых глаз.

– Это потрясающе! – хрипло прошептал колдун, словно боялся, что звук его голоса разрушит замысловатую последовательность, в которую выстроились магические знаки.

– Что? – не понял Вульф.

Хельги посмотрел на рунные дощечки, а затем вновь взглянул на молодого князя и сказал на этот раз громче:

– Сейчас, когда смотрю на руны или читаю заклинания, вижу и чувствую совсем не то, что раньше. Кажется, что все эти годы я видел лишь горную вершину, увенчанную снежной шапкой и торчащую над облаками, и не догадывался о том, что скрывается внизу. Теперь я узрел гору целиком во всей красе и могуществе, которое дремлет в ее недрах. Ведь каждая их этих рун, – он указал на лежащие на полу дощечки, – таит в себе столько неизведанного, что…

Колдун запнулся, подыскивая подходящее слово. Вульф присел рядом с ним на корточки и спросил:

– Ты открыл в них что-то новое?

– Да, и немало! – воскликнул Хельги. – Я, признаться, считал себя умелым вардлоком. Лишь теперь понял, сколько еще мне предстоит узнать. После того как мы вернулись оттуда… – он многозначительно шевельнул кустистыми бровями, – … я успел научиться кое-чему.

– Например? – заинтересовался Вульф.

– Гляди!

Хельги встал и протянул руку к небольшой скамье, стоящей у стены на расстоянии нескольких шагов. Его пальцы начертили в воздухе две линии руны «Кеназ», которые вспыхнули алым пламенем и погасли. Вульф не сразу заметил огонь у стены. Он изумленно уставился на горящую скамью, не в силах вымолвить ни слова. Единственное колдовство, с которым ему приходилось сталкиваться в своей жизни, было гадание на рунах или жертвенной крови, знахарство и общение вардлока с духами и дисами, что случалось крайне редко.

– Ты видел это?! – вскричал Хельги, хватая Вульфа за руку.

– Невероятно, – прошептал князь.

Погасив пламя водой из ведра, Хельги сказал:

– Эта руна может сделать много чего другого. Зависит от того, как ее начертить и какое заклинание сказать. А известно мне двадцать четыре руны! Теперь понимаешь, сколько можно узнать, если научиться использовать их всех ? О боги, это же воистину безграничное знание!

Хельги почти кричал от возбуждения. Его глаза, обычно блеклые от старости, горели огнем безумной страсти, которая бушевала в нем, заставляя метаться по комнате и размахивать руками.