Роберт Маккаммон - Граница

Оливию настолько ошарашило происходящее, что она поняла это не сразу, а лишь через несколько секунд после Этана. Движущаяся картина реальности перед ней на секунду замерла и вдруг снова стронулась с места, словно ее механизм на секунду заело. Все остальные наблюдатели тоже поняли, что должно сейчас произойти, и из окон домов, как из самого адова пекла, вдруг донеслись пронзительные вопли.

Громадная туша горгонского корабля сотрясалась. Теперь ее взяли в кольцо черные воздушные суда сайферов, которых было, наверное, больше сотни. Совсем небольшие – в каждом из них вряд ли мог поместиться даже пилот человеческих габаритов, – с трепещущими стреловидными крыльями, заостренной головной частью и влажно блестевшей оболочкой, они шныряли вокруг гигантской туши, резко меняя курс, а из крыльев летели белые огненные шары, по шесть штук сразу. Шмыгали они быстро и беззвучно, порой на секунду застывая в воздухе и снова срываясь с места, как летающие насекомые. Время от времени синяя искра вражеской энергии настигала то один, то другой из них, и невезучее судно разлеталось в клочья, но их все-таки было слишком много.

Продолжая пронзительно вопить, горгонский корабль терял управление. Он накренился влево, и тогда некоторые живые аппараты сайферов превратились в расплывчатые пятна и с невероятной скоростью устремились прямо в брюхо чудовища. И там взрывались огненными шарами, выжигая «глаза» чудовища и проделывая опаленные дыры в корпусе; из брюха корабля вырвались мощные струи темной жидкости, оросившей торчащие из земли, объеденные стервятниками кости серых.

Один из часовых на сторожевой башне открыл по спускающемуся кораблю пулеметный огонь, но для чудовища это оказалось все равно что укус комара для слона. Мозг Этана лихорадочно работал, собирая в единое целое скорость летающих объектов и их траектории, хотя прежде нигде этому не учился. Он быстро понял, что стену корабль не заденет, но жилые здания комплекса обречены. Глядя, как горгонское судно продолжает свое смертельное падение, он вдруг заметил, что сквозь каменную стену, словно призраки, проходят и снова обретают плоть какие-то фигуры. Это были сайферы. Десятки тощих как скелеты, около семи футов ростом сайферских бойцов. Их черные пустые личины смотрели прямо перед собой, ни вправо, ни влево. Свое черное двуствольное вооружение, растущее прямо из их черной плоти и соединенное с ней трубочками вен, по которым пульсировала какая-то жидкость, они держали, как и всегда, на изготовку. Некоторые, размазавшись в пространстве, сразу бросились в сторону жилых строений, а другие осторожным шагом двинулись вперед. Обитатели Пантер-Риджа открыли пистолетный и винтовочный огонь, но пули, если и попадали в цель, не производили на врага никакого впечатления.

Изо всех сил сдерживая крик, Оливия пригнулась как раз в тот момент, когда горгонский корабль просвистел над головой и врезался в землю, немного не долетев до нижнего ряда зданий. Благодаря огромной массе и скорости он продолжал по инерции двигаться дальше вверх по склону, увлекая за собой кучи земли и бетона, прошелся по теннисным кортам и над бассейном, а затем врезался чуть ли не в самую середину первого здания, которое рухнуло перед ним, как карточный домик. И Этан, и Оливия сразу поняли, что больница, а с ней и жилище доктора полностью уничтожены. Умирающий корабль горгонцев, пробив дорогу через нижний ряд строений, ударил и по второму зданию. Этан понял, что настал черед его жилища, а также квартир Дейва и Оливии: это здание тоже превратилось в груду бетонных обломков. В воздух взвился огромный столб пыли. Остановился корабль, совсем немного недотянув до третьего здания, которое, как и четвертое, пустовало. Урон был нанесен страшный. И теперь к кораблю приближались солдаты сайферов, желая убедиться в том, что ни одного горгонца в живых не осталось.

В разрушенной средней части второго ряда домов вдруг что-то вспыхнуло. Высоко взметнулись красные языки пламени. Из полуразрушенных строений слышались пронзительные крики, а с ними и выстрелы. Горгонский корабль лежал неподвижно, а из опаленных отверстий его, окутанная клубами пара, вытекала жидкость, которая поддерживала в нем жизнь.

Кто-то распахнул обитые железом ворота, и все, кто еще мог двигаться, ковыляя и прихрамывая, ринулись наружу, подальше от поля битвы. Оливия охнула и вцепилась Этану в плечи, словно боясь потерять последнюю опору в этом страшном мире.

– Боже мой… боже мой… – повторяла она.

– Идемте! – сказал Этан, взял ее за руку и повел к открытым воротам.

Сквозь стены шли и шли все новые воины сайферов, вновь обретая плоть, оказавшись внутри. А навстречу им двигались насмерть перепуганные, пытающиеся вырваться отсюда люди, и один из них почти в упор выстрелил в сайфера из пистолета, но пуля даже не успела до него долететь: тот задрожал и растворился в воздухе.

Оливия вырвала руку. Осунувшееся лицо ее было похоже на маску, глаза горели почти как у безумной, и слезы текли по щекам, капая с подбородка.

– Нет, – тихим, надорванным голосом сказала она. – Я никуда… не пойду.

– Нет, пойдете! – выкрикнул Этан.

Он снова схватил ее за руку, но она опять вырвалась.

– Мне надо… там… кое-что найти, – сказала она ему.

Оливия решительно зашагала, но не к выходу, а к разрушенным и горящим зданиям. Ей почему-то казалось, что в квартире под номером 227 остался Винсент и у него есть для нее какой-то важный предмет; она возьмет его и пойдет обратно вместе со всеми, кто остался в живых. Да-да, возьмет у него магический шар, шуточный подарок, с которым связано столько радости, смеха и взаимной любви, ведь даже в нынешнем сумеречном состоянии она понимает, что без взаимной любви и смеха она больше не сможет жить. Нет, она должна взять у него этот дар, иначе нынче же ночью ее сердце не выдержит и ее не станет.

– Оливия! – крикнул ей в спину Этан. – Не ходите туда!

Если женщина и слышала его зов, ответа он не дождался. Теперь Оливия напоминала такой же полный решимости призрак, как и эти воины сайферов, сквозящие мимо нее в клубящейся желтой пыли. Она продолжала идти, шаг за шагом; глаза ее распухли от слез отчаяния, печали и ярости, которую она, не зная, что с ней делать, пыталась подавить, снова и снова, потому что драться с этими тварями из иных миров она была не в состоянии. Оливия продолжала идти, несмотря на языки пламени и смердящий запах смерти, которым несло от горгонского корабля. Этот смрад сгустился у нее в ноздрях, наполнял ее легкие, а она продолжала идти, не сознавая, что рядом с ней шагает и Этан Гейнс, молчаливый и злой, и синие глаза его сверкали, как острые кинжалы в мощных лучах света.