Рэйда Линн - Сталь и Золото. Книга 1. Истинное имя. Том 1

Правда, приемыш точно знал, что Валиор его не любит, но таков уж был характер Валиора. Если бывший стражник вообще кого-нибудь любил, то разве что жену и Вали. К близнецам он был довольно-таки безразличен, а приемыша и вовсе едва замечал – за исключением тех случаев, когда тот успевал что-нибудь натворить. И, тем не менее, Валиор ни за что не стал бы сидеть дома, если бы узнал, что с ним случилось. А мама – та и вовсе подняла бы на ноги всю деревню и не успокоилась бы до тех пор, пока его не отыскали. Почему же никто не идет?..

Последняя мысль была явно лишней. Самообладание Безымянного дало трещину, и он почувствовал, как в носу противно защипало. Вот не хватало только разреветься от полнейшего бессилия и жалости к себе!.. Безымянный свесил ноги, поболтал босыми ступнями в зеленоватой болотной воде – сейчас она казалась теплой, потому что с наступлением сумерек в лесу похолодало – и приказал себе успокоиться. Должна быть какая-то причина, по которой помощь задержалась, но за ним обязательно придут, поскольку по-другому просто быть не может.

Каттинар не меньше часа прослонялся возле хижины, стоящей на отшибе. Безымянный так и не вернулся, и Катти окончательно удостоверился, что первая догадка Барла соответствовала истине. По-видимому, этот идиот действительно решил пройти через всю Жабью Топь. За что и поплатился.

Каттинар старательно гнал от себя видение, в котором Безымянный из последних сил пытался выбраться на берег и напрасно звал на помощь до тех пор, пока не захлебывался затхлой тинистой водой. Эта картинка всякий раз вставала перед глазами у Катти так ярко и отчетливо, как будто бы он видел это наяву, и тогда по коже пробегал озноб. Никогда в жизни сыну старосты не было так страшно. Думалось о том, что Безымянный, умерший такой нечистой смертью, чего доброго, в очередное полнолуние вернется к ним в деревню уже в виде выжлеца – страшного, посиневшего, облепленного с ног до головы болотной тиной. И потребует отдать ему обидчиков, из-за которых утонул в болоте.

Перепуганный собственным вымыслом Катти едва не заскулил от страха. Но в это самое мгновение дверь дома скрипнула, и этот звук заставил мальчика прийти в себя.

Хижину он сторожил не просто так, а для того, чтобы Валиор не пошел искать приемыша в деревне и не встретил там кого-нибудь из тех, кто был в лесу. Катти не доверял своим друзьям. Стоило хорошенько поднажать на Ленса или Барла, и они расскажут все, как было. Струсят. Да еще все свалят на него – мол, это Каттинар велел догнать приемыша. А Скай – тот, чего доброго, опять расхнычется о том, что это подло и что следует во всем признаться. Паршивый чистоплюй.

Катти решил взять дело в свои руки и не допустить, чтобы история о Безымянном выплыла на свет.

Приземистый и коренастый Валиор, хромая, вышел на крыльцо и пересек маленький дворик, огороженный покосившейся изгородью. Лицо его выражало крайнюю степень недовольства. Он остановился у калитки и нетерпеливо огляделся, словно ожидая, что приемный сын вот-вот покажется за мельниковым домом или выйдет на опушку леса, примыкавшего почти вплотную к хижине. Безымянного он не увидел, зато обнаружил сына старосты, делавшего вид, что он слоняется здесь просто от безделья.

– Эй ты! Поди сюда, – довольно резко велел он. Впрочем, голос у бывшего стражника был хриплым и грубым от природы, и изобразить любезность ему было бы сложнее, чем протанцевать с больной ногой кароль.

Внутренне обмирая от волнения, Катти приблизился к нему.

– Ты Безымянного не видел? – хмуро спросил Валиор.

– А разве он не дома?.. – притворно удивился Каттинар, сцепив руки за спиной из опасения, что они начнут дрожать.

– Будь он дома, я бы тебя не спрашивал, – отрезал Валиор. – Нет, он снова где-то шляется. Не знаешь, где он может быть?

– Мы… – в горле у Катти внезапно пересохло. Он сглотнул. – Мы с Ленсом видели его в лесу. Даже спросили, куда он идет, а он сказал, чтобы мы не совали нос не в свое дело. А потом ушел. Мне кажется…

Валиор подался вперед. Похоже, от волнения Катти говорил тише, чем обычно. На лице собеседника читалось нескрываемое раздражение.

– Что ты там мямлишь?..

– Мне кажется, он убежал из дома! – выпалил сын старосты.

– Что значит «убежал»?! – широкое, скуластое лицо бывшего стражника побагровело, так что тянувшийся через всю щеку шрам стал почти черным. Каттинар невольно сделал шаг назад. – А ну-ка быстро говори, что ты об этом знаешь!

– Да я ничего толком не знаю, – тут же пошел на попятный Каттинар. – Просто Безымянный как-то раз похвастался, что скоро его здесь не будет – он, мол, пойдет в Энмерри и поступит там в ученики. Мы с Ленсом видели, как он таскает в лес еду и прячет ее там. Я думаю, что он забрал ее с собой, когда ушел сегодня утром, – поначалу язык у Катти едва ворочался, но потом дело пошло поживее. Все-таки не зря он битый час раздумывал над «доказательствами».

Валиор сверлил Катти тяжелым взглядом. Каттинар уже успел подумать, что он не поверил ему и сейчас начнет допытываться, что произошло с приемышем на самом деле – от одной мысли об этом его прошиб холодный пот, – но бывший стражник ограничился вопросом:

– Где вы видели его в последний раз?

– Недалеко отсюда. На развилке у опушки леса.

– И куда он направлялся?

– В сторону Старой дороги.

Валиор витиевато выругался.

– Значит, уже дошел до Белого ручья, а то и до Горелой балки, – подытожил он. – Сейчас уже темно, а он, конечно же, не заночует прямо на дороге. Тьфу ты!.. Завтра утром одолжу у Сура лошадь и поеду в город. Надо разыскать паршивца и вернуть его назад. Ну, он у меня еще получит!..

Каттинар незаметно перевел дыхание. Валиор ему поверил. Правда, завтра он поедет в город, и, конечно, никакого Безымянного там не найдет. Но ведь причина, по который тот не смог добраться до Энмерри, может быть какой угодно. В любом случае, за это спрос уж точно не с него и не с его друзей.

Катти заставил себя выкинуть из головы мысль о приемыше, увязающем в трясине и отчаянно колотящем руками по воде. «Пусть так. Но это все равно давно закончилось, – сказал себе Катти. – И самым лучшим будет побыстрее обо всем забыть».

Может быть, они отправятся на поиски завтра утром, – думал Безымянный, стиснув зубы, чтобы не стучали – этот клацающий звук напоминал ему о том, что он замерз, чудовищно устал, и тело одеревенело от долгого сидения на одном месте. Ночью на болоте проще утонуть, чем выручить попавшего в беду. Он сам на их месте тоже подождал бы, пока рассветет…

Глаза у Безымянного слипались, потому он боялся, что уснет и свалится с бревна. Но этот страх был далеко не самым сильным.

Безымянному уже случалось ночевать в лесу, но одно дело – засыпать у догорающего костра, когда над головой качаются развесистые лапы старых елей, и совсем другое – сидеть одному в кромешной темноте, держась за влажное, противно-склизкое бревно. Сейчас он был бы рад услышать даже жутковатое уханье совы, но на болоте было тихо, очень тихо. Только иногда он слышал чавкающие звуки, как будто кто-то невидимый шел прямо к нему через топь, и тогда мальчик чувствовал, как все внутри него сжимается от ужаса. Крестьяне, обходившие эту часть леса стороной, с особым удовольствием пугали друг друга страшными историями о болотах, и приемыш в свое время наслушался их вполне достаточно. Сейчас память услужливо подсовывала ему самые душераздирающие куски этих бесчисленных рассказов.