Ирина Ростова - Башни Эквеллора

– Все, больше можно не учиться? – с надеждой спросила Мист.

– Можно, но не нужно. В смысле, пока нормально сама стрелять не начнешь, никаких отлыниваний.

– Что, прям тут будем тренироваться?

– Зависит от длительности и интенсивности твоей переписки, – хмыкнул Торрен.

Ответ они получили уже к вечеру. До этого им успели погрозить со стены кулаком за болт в двери, позвать какого-то унылого мужика в синем суконном одеянии, потом другого, не менее унылого и отчаянно кашляющего. Эта коллегия унесла куда-то их послание, а потом, когда приключенцам уже осточертело ждать, с пользой используя время на перевод Книги и разбор записей ар-Маэрэ, уже известный им дружинник, рисуясь, всадил новую стрелу с посланием прямо у ног Мист.

– Показушник, – прокомментировала девушка, показала в сторону стены неприличный жест и стала сколупывать послание со стрелы.

Письмо оказалось длинным и – Мист сразу обратила на это внимание – подписанным магистратом, который, видимо, признал в ней подземного жителя, но все равно осторожничал. Впрочем, ситуацию по его несколько уклончивому тексту понять все равно можно было.

– Итак, у них эпидемия. Причин они не знают, первый заболевший был всего неделю назад, но болеет уже, минимум, две трети населения. Лекарей от соседей вызывали, без толку – те только сами заболели. У больных развивается кашель, который постепенно усиливается, и в конце они выхаркивают куски легких с зеленой слизью или волокнами. Эйн знает что, – Мист почесала нос. – Нас просят не лезть в город, а лучше пойти в Тейнхельм или Вирсу и попросить их сжечь Колмен, когда все они там перемрут, потому что заразу никак остановить не удается.

Торрен отпрыгнул от письма и ногой опасливо отпинал стрелу подальше.

– Чего ты ерзаешь, если там что-то было, то ты уже заболел, – устало сказала Мист, складывая письмо и убирая в Книгу. – Только что-то не знаю я такой болезни, – пожаловалась она приятелю, который деловито вытащил откуда-то флягу с вином и начал поливать себя снаружи и изнутри. Если Торрен что-то и усвоил о болезнях за время обучения в Университете, так это то, что надо дезинфицироваться – желательно, изнутри тоже. Хорошо проспиртованный организм, по мнению студентов-медиков, никакая зараза не брала.

– Так ты и не лекарь.

– Не лекарь, но и не совсем профан, тоже, – нахмурилась Мист, продолжая думать и рассеянно листать Книгу.

– А про, эт, болота написали что? Мужик тот орал, что нечего нам на болотах делать, – припомнил Торрен.

– Магистрат упоминает, что сообщение с “охотниками на болотах” прервалось пару недель назад. Ну, он же не может написать, мол, потеряли связь с Подземельем, – вздохнула Мист. – Не нравится мне все это.

– Пф, – фыркнул Торрен, думая, не “подезинфицироваться” ли еще, так как дезинфектор выдался весьма неплох. – А кто говорил, что вся пепельная срань к нам вылезает, как мухи на мед?

– Я бы лучше бы ошибалась, – буркнула девушка. – Ладно. Видимо, тут нам делать нечего – надо попробовать, хотя бы, до спуска добраться и выяснить, почему нет известий снизу.

– Думаешь, это менее опасно, чем влезть в заразный город?

– Думаю, это более логично, чем возвращаться не солоно хлебавши, – отрезала Мист, поднимаясь и убирая бумаги и Книгу.

Завидев, что они уходят, дружинник показал им несколько жестов, которые Мист не слишком поняла, а Торрен переводить отказался, щадя ее “девичью скромность”.

– Болота – наша судьба, – пафосно возвестил парень, когда они обошли по дуге мрачный и запертый Колмен, и Мист уже почти привычно выбрала палку для прощупывания дороги, пока еще были вокруг деревца и ветки.

– Терпеть не могу болота, – пожаловалась Мист. – В сапогах потом микромир хлюпает.

– Жижа, – сказал Торрен и со смачным звуком выдрал из вязкой грязи сапог. – Ты хоть знаешь куда идти?

– Скажем так, представляю, – вздохнула девушка. – Я уже раз десять тут ходила, но всегда с кем-то. Пару раз брат встречал, ну или проводник вел.

– Что-то мне это не внушает доверия, – с сомнением покрутил головой Торрен.

– Зарядка для шеи тебе в любом случае не поможет, – с готовностью сообщила ему подруга.

Препираясь с напарником, она продолжала думать о странной болезни, так стремительно поразившей Колмен. Она помнила самые разные губительные эпидемии прошлого: пожалуй, это была одна из немногих вещей, которые она действительно хорошо себе представляла по части истории, кроме фольклора: в том числе и потому, что разнообразные смертельные и не очень болячки обычно находили свой путь в народное творчество. Мист перебирала их в голове: черную, белую, красную, синюю, зеленую и все остальные “смерти”, поименованные без полета фантазии, но зато с четким описанием цвета основного идентифицирующего синдрома; разнообразные лихорадки Кребета, Холли и прочие, названные по именам докторов-первооткрывателей; совсем уж мудреные стогийи и крастары … но вот ничего такого, от чего больные бы выплевывали легкие с зелеными нитками и мокротой, вспомнить так и не могла.

– Ты о Колмене думаешь или о Подземелье? – хмуро поинтересовался Торрен.

– О Колмене. Странная, все-таки, болезнь. Либо что-то хорошо забытое, либо, наоборот, новая мутация чахотки, что-то такое, – с готовностью ответила девушка.

– А лучше бы о дороге думала, чахотка, – сумрачно сказал Торрен. – Вон, глядь, болотные огни горят, сейчас как заведут, и поминай, как звали.

– Говорят, болотные огни – это души заплутавших путников, – страшным голосом сказала Мист, оглядываясь в поисках дорожки из цветов эннор, которая с незапамятных времен, как говорили, росла над пролегающей в глубине подземной рекой. По этой тропе и можно было дойти от Колмена до спуска вниз и обратно.

Однако цветов не было видно: Мист покружилась по прогалине, разглядывая каждую тычинку, и, наконец, нашла: вялые, черные головки терялись в траве и мхе, печальные и засохшие. Девушка тронула цветок, и он осыпался черным, оставив тонкую, мерзкого зеленого цвета нитку не то слюны, не то слизи.

– Вот тебе и зеленая волосня, – задумчиво сказала девушка.

– Чего-чего? – Торрен опустился на корточки рядом с ней, разглядывая погибшие цветы.

– Болотный свет, эннор, растет над подземными водами, – пояснила Мист. – И что-то его погубило, причем, видишь? Черный снаружи, зеленый внутри.

– Он растет над водами, потому что корнями туда лезет, оттуда пьет? – нахмурился Торрен, с интересом тыкая в ссохшиеся бутоны. Те разлетались черной пылью, оставляя мерзкие зеленые следы, что вызвало у парня нездоровый энтузиазм.

– Вроде, да, – хмуро ответила Мист. – Думаешь, отрава? Прямо в воде отрава?

– Цветы-то твои подохли, – пожал плечами парень, продолжая свое медитативное занятие, даже переполз на шаг вперед, чтобы достать до новых бутонов. – Во, класс, глядь, прям, как грибы лопаются!