Козырь - Ночные бдения

Эти слова заставили меня серьезно задуматься, нужно было как-то объяснить хозяину деревни, кто я такой. Но не мог же я сказать, что пришел из параллельного или перпендикулярного мира, очутился в лесу, и, совершенно обезумевший от вселенской прогулки оказался перед дверью его дома, да и вряд ли люди, вешающие на стену шкуры зверей, живущие при таком небогатом и простеньком убранстве, преклоняющиеся какому-то Беристеру, способны будут это понять. Нет, я решил придерживаться ранее взятой линии поведения – буду странником, но вот загвоздка, откуда мне знать, как здесь относятся к странникам, вдруг их гоняют, похуже чумных. Ох, ладно, буду что-нибудь выдумывать, а заодно и осмотрюсь немного.

Но осмотреться мне не дали: дверь отворилась и, загромождая весь проход, в комнату ввалился огромный звероподобный Хоросеф. Только теперь, при ярком солнечном свете, мне удалось как следует рассмотреть хозяина деревни.

А вид у него был весьма примечательный: росту он был значительного, в толщину необъятный, с большой, заросшей волосами головой. Из волос, усов и бороды выглядывали лишь злые маленькие глазки и длинный любопытный нос. Одежда была под стать его богатырскому сложению (и если бы не чуждость, как странно бы он напоминал мне Пескова). Облачен он был в белую рубашку, слишком простого покроя, светло-зеленые штаны из грубой ткани, неряшливо заправленные в кожаные сапоги. Поверх рубашки был накинут кафтан – не кафтан, но что-то похожее, с широкими рукавами, украшенными замысловатой вышивкой, спереди он завязывался небольшими кожаными ленточками, которые сейчас висели, предоставляя осмотру огромный торс, облаченный в рубаху.

Он оценил обстановку и, слегка поклонившись мне с обычным приложением руки к груди, крикнул за занавеску:

– Фелетина, подавай завтрак!

Я столь же изысканным поклоном засвидетельствовал почтение хозяину деревни, чем заслужил одобрительный кивок.

– Доброе утро! – сказал я.

– Для кого доброе, а для кого и не очень, – ответил Хоросеф, нахмурившись, и от его слов мне стало как-то неспокойно.

Он сел на лавку напротив меня и с напряженным видом стал ожидать завтрак.

Минуты через три занавеска раздвинулась и оттуда вышли две девушки, неся на подносах различные блюда, – одна Фелетина, другая, весьма на нее похожая, но с дерзкими и соблазнительными черными глазами. Фелетина, увидев меня, залилась густой краской, а ее собеседница буквально пожирала меня глазами.

Передо мной поставили три миски и высокий металлический кубок с простенькой гравировкой. Девушки сели по обе стороны от Хоросефа, сам же хозяин налил в кубки какое-то светло-желтое питье из вместительной пузатой бутыли.

На первое было варево – вроде похлебки, – но без всего, просто бульон. Повторяя все за Хоросефом, я взял в руки миску и начал пить. Видимо, это был какой-то мясной отвар со специями, так как суп имел пряный вкус. Когда с первым было покончено, Хоросеф взял в руки кубок и спросил меня:

– Как вам спалось, господин?

– Спасибо, очень хорошо, – осторожно ответил я, поднимая кубок.

Хоросеф отпил немного и, видя мою нерешительность, предложил мне жестом сделать то же самое. Удостоверившись, что питье имеет приятный вкус, я выпил.

– Как вам нравится наше хлипсбе? – спросил Хоросеф с ласковой улыбкой.

Я не стал вникать в значение этого слова и дипломатично ответил:

– Весьма изысканный вкус.

В уголках глаз Хоросефа замелькали добродушные морщинки, и он, принимаясь за второе, сказал:

– Ну, не настолько уж изысканный, сами делаем из лучшей браскуты, а то ведь если все покупать, так и без штанов можно остаться.

И он раскатисто захохотал. Я дружелюбно улыбнулся несмешной шутке и взглянул на второе. К нему, слава Богу, прилагался столовый прибор – маленькая деревянная палочка, остро заточенная на конце. В миске лежали кусочки жареного мяса вперемешку с зелеными стручками.

– Откушайте свежего мяса злого катона, недавно убитого на охоте моим смелым мужем, – робко произнесла Фелетина, все так же, не поднимая головы, видимо ей было стыдно, что она откровенно обсуждала меня, а ее собеседница, очень даже без смущения стреляла глазками в мою сторону.

– Уважаемый Хоросеф, а как называется ваша деревня? – поинтересовался я, желая хоть с чего-нибудь начать знакомство с миром.

– Сарка, – гордо ответил он, отправляя в рот огромную порцию мяса.

– А что это означает?

– Начало начал, – несколько настороженно ответил Хоросеф.

«Ну что же», – подумал я, – «очень символично, учитывая мои обстоятельства».

– И чем вы промышляете себе на жизнь? – продолжил я допрос.

Хоросеф совсем уж забеспокоился, видимо, мои вопросы тревожили его больше, чем я предполагал.

– Как все, – коротко ответил он, не сводя с меня настороженного взгляда.

Доедая мясо, я упорно раздумывал над тяжелой проблемой: как выудить из него информацию, с какой стороны подойти. Я чувствовал себя крайне затруднительно, я не понимал этих людей, они не понимали меня, и все мы не могли найти общий язык.

Хоросеф взял в руки чашу с белой густой жидкостью и начал аппетитно пить, я последовал его примеру. Вкус этой гадости, а это была именно гадость, чем-то напоминал прогорклое сало, смешанное с тухлыми яйцами. Набрав ее в рот, я почувствовал спазм мышц глотки, не желающих принимать такую мерзость. Через силу сделав глоток, я серьезно задумался, стоит ли продолжать это самоистязание и не будет ли отказ от еды воспринят как оскорбление, мало ли чего можно ожидать от этих людей! Я поставил чашу и, взяв кубок, отхлебнул немного хлипсбе.

Фелетина недоуменно взглянула на меня и тонким смирным голосом спросила:

– Вам не понравилось, господин?

– Нет, правда, все очень вкусно, – ответил я, чувствуя спазмы в желудке при воспоминании об этой гадости. – Просто я уже сыт.

Когда с завтраком было покончено, а прошел он в полном молчании (за исключение приведенным мною реплик, не сказано было ни слова), девушки собрали грязную посуду и скрылись за занавеской.

Хоросеф поудобнее уселся на скамье и, скрестив руки на груди, приступил, что называется, к допросу.

– Простите мою невежливость, господин Андрэ, – начал он издалека. – Мы ведь люди простые, невысокого происхождения, живем далеко от Великого Города, многого не видим, не понимаем. Так вот, кто же вы есть такой?

Что было мне ответить на вопрос, который интересовал меня, пожалуй, даже больше, чем Хоросефа! Кто я такой?!

– Я путешественник, – гордо ответил я: играть так играть! – Хожу по разным местам, смотрю, как люди живут, чем занимаются, потом записываю в книгу, – и, увидев, как вытягивается лицо Хоросефа, я быстро добавил. – Но я не Беристер.