Козырь - Ночные бдения

– Мама, – тихо сказал я, – я навсегда приехал. Я больше не вернусь на Север, дома останусь.

Я увидел, как вспыхнул в ее глазах огонек радости, вспыхнул и не погас.

– Как же так, Андрюша, ты не шутишь?

– Нет, мама, не шучу, твой блудный сын вернулся домой.

– Ой, не может быть, – мама смешно прикрыла ладошкой рот. – Я думала, Маринка из школы пришла, хотела ее в магазин сразу отправить, пока она не разделась. Как там, на Севере, звонить-то ты не очень любишь?

– Холодно там, да и не это главное. Ты лучше расскажи, как вы тут без меня жили?

– Да как, – ответила мама, – как жили, так и живем. У нас ведь время медленно идет, и жизнь такая скучная. Маринка в этом году школу заканчивает, ты знаешь. К экзаменам сейчас готовится, собирается в экономический поступать, да не знаю, выйдет ли что из ее затеи, слаба она в математике, но говорит, это сейчас самое престижное направление, все туда нынче поступают, а за копейки, говорит, потом работать не собираюсь. Ну а я на пенсию скоро пойду – через десять лет уже.

Я засмеялся.

– Да что ты, мама, говоришь такое, и это, по-твоему, скоро! Так десять лет – еще вся жизнь впереди. Я пять лет дома не был, а, кажется, будто вечность прошла.

Мама ласково потрепала меня за волосы.

– А ты все такой же, даже Север тебя изменить был не в силах, и, наверное, ничто на свете не изменит. Все такой же сумасбродный и чуткий.

– Да, мама, ничто и никто меня не изменит, и пусть не меняет, я собой хочу остаться.

Раздался скрип ключа и визг отворяемой двери. В коридоре кто-то долго копошился, ругая неуправляемые застежки туфель. Затем из коридора высунулось бурно накрашенное, миловидное, все такое же задорное и непокорное лицо Маринки. Сначала оно выражало недоумение, затем удивление, а к концу осветилось такой бурной радостью, что, казалось, из глаз ее вот-вот хлынут потоки светящегося восторга.

Маринка радостно подпрыгнула, прокричала что-то вроде «э-ге-ге» и ринулась на меня. Вскочив ко мне на колени, она крепко-крепко обняла меня за шею и совсем уже по-женски стыдливо чмокнула в щечку. Потом слезла с меня и кинулась к маме.

– Мама! Андрюшка приехал! Он вернулся!

Мама шутливо ругалась, пытаясь увернуться от Маринкиных поцелуев. Такой вот была моя сестренка – ласковой, веселой, импульсивной, красивой, но в тоже время обидчивой и ранимой.

– Андрюшка! Ты почему не позвонил, что приезжаешь, мы бы тогда успели приготовиться к твоему приезду, встретили бы тебя? – укоризненно спросила Марина.

– Ты знаешь, Марин, я вам хотел сделать сюрприз…

– Ничего не хочу слышать, – капризно возразила она. – Это не отговорка… ох! Как же я рада тебя видеть!

Мама сердито посмотрела на нее и сказала:

– Ну ладно, Маришка, хватит, Андрей устал, столько суток в пути провел. Сходи лучше в магазин, купи хлеба и чего-нибудь к чаю.

Маринка состроила недовольную рожицу и неохотно поднялась.

– Ладно, схожу.

Она развернулась и собралась, было, идти, но я удержал ее за руку.

– Погоди, у меня есть для тебя сюрприз.

Маринка артистически округлила глаза и недоверчиво улыбнулась.

– Что еще?

Я поднял коробку с подарком и торжественно протянул ей.

– Держи, это тебе подарок с далекого Севера.

Не в силах справиться с любопытством, она быстро разорвала обертку и открыла коробку. Глаза ее расширились, она ахнула и вытащила купленное мною платье. Она вертела его в разные стороны, гладя мягкую ткань, а лицо ее выражало неописуемую радость, восхищение и восторг. Мы с мамой понимающе переглянулись.

– Ой, я сейчас же это надену, прям сейчас, я не выдержу, – и она побежала переодеваться.

Мама недоверчиво посмотрела на меня.

– Неужели ты и вправду тащил его с самого севера?

– А как ты думаешь? – с хитрой улыбкой ответил я.

Маринка, как фея из волшебной сказки, вышла из комнаты. Костюм сидел на ней прекрасно, и я был рад, что не ошибся с размером. Через тонкую мерцающую ткань накидки просвечивала коротенькая кофточка, длинная юбка блестящими волнами спадала к ногам.

– Ну как? – полушепотом спросила она, медленно двигаясь по комнате.

Я поднял вверх большой палец и также полушепотом ответил:

– Умопомрачительно!

Маринка радостно засмеялась:

– А что, и вправду такое на Севере носят?

Теперь был мой черед рассмеяться.

– Вообще-то, на Севере не одеваются так, в этом наряде замерзнуть недолго. Обычно там носят меховую шапку, меховую шубу, меховые варежки, меховые штаны, ну и носки, конечно, тоже меховые.

– Ну, как будто я не знаю, что на Севере носят на улице, я про помещение говорю.

Я серьезно закивал головой.

– Да, конечно, в помещении еще и не такое носят.

– Ну все, я пошла, а то магазин скоро закроется, – сказала она и направилась в прихожую.

– Ты куда это направилась в таком виде? – строго крикнула ей вслед мама, но дверь уже закрылась, и ее вопрос остался без ответа.

– Я, мама, и тебе подарки привез.

– Какие же это подарки? Цветы ты мне уже отдал, – пожала она плечами.

Я протянул ей коробку самых дорогих конфет, какие только мог найти, и бутылку шампанского.

– Спасибо, я так и думала.

– О, мама, не будь такой. Я только в последний момент вспомнил, что нужны гостинцы, ну, ты понимаешь?

– Да уж, конечно, понимаю, – она весело подмигнула и пошла накрывать на стол.

Я сидел и рассматривал почти не изменившуюся обстановку комнаты. Чувствовалось, в квартире давно не было ремонта, и я подумал, что теперь, когда у меня есть деньги, я могу себе позволить сделать хороший модный ремонт, обновить обстановку. Да и Маринка теперь точно поступит в экономический; и мама будет счастлива, ведь она сразу помолодела лет на десять, когда увидела меня, вот что значит любимый сын.

Дверь в прихожей заскрипела, что-то глухо стукнуло, и из дверного проема выплыла Маринка, вся красная и смущенная.

– Ты не представляешь себе, сразу пятеро парней обратили на меня внимание на улице, целых пять! Обычно и от одного ничего не дождешься, а тут… один из них сделал мне такой комплимент, ох! До сих пор не могу успокоиться. Андрюшка, как же хорошо, что ты вернулся, как хорошо! Я так по тебе скучала, – продолжила она, усаживаясь на ручку моего кресла. – Все думала: вот приедешь ты, и все тогда совсем по-хорошему пойдет, все изменится. Я помню, что ты сказал, когда уезжал. А ты помнишь?

Я утвердительно кивнул: я помнил. Перед отъездом я обещал Маринке, глядя на ее заплаканное и растерянное личико, что, вернувшись, обязательно сделаю так, чтобы мама больше никогда не горбатилась на заводе, не губила здоровье, добывая деньги.

Дождавшись моего кивка, Маринка продолжила:

– Знаешь, я все думаю, как несправедливо обошлась с нами судьба, забрав у нас папу. Будь он жив, сейчас все было бы иначе.