Владимир Шеменев - Маракуда

Всё было сделано ловко и бесшумно.

Ягуар исчез среди лавровых кустов, источавших запах камфоры, а Маракуда поднял сучковатую палку и, тихо ступая, пошел к зарослям бамбука, из которых игуаны тщетно пытались выковырнуть маленькую анаконду.

Тот братец, что был покрупней, забрался на поваленное дерево. Он непрерывно щелкал языком, всматриваясь в переплетение бамбуковых стволов. Второй братец – младшенький – грыз бамбук, стараясь продраться вглубь естественной крепости, за стенами которой прятался детеныш анаконды.

– Где он? – Младший братец время от времени вскидывал голову и кричал старшему: – Сориентируй меня!

– Где-то здесь… Грызи бамбук, а не то я разорву тебе морду.

– Я не вижу никого. Мы потеряли его, – ныла младшая игуана, боясь остаться без зубов из-за твердых бамбуковых стеблей.

– Я чувствую, он где-то рядом.

– Эй, ребята. Я здесь!

Игуаны вздрогнули и повернулись на голос. Перед ними стоял человек.

– Вы искали меня, – Маракуда подкинул в руке палку, поймал и еще раз подкинул.

– А это что ещё за урод? – старший братец хмыкнул и посмотрел на младшего.

– Мне кажется, что это человеческий детеныш.

– Ха, ха, ха! – игуаны закатились от смеха. – Какая прелесть! Вот им-то мы и закусим! – От предвкушения вкуснятины гребень на шее у старшего братца поднялся и встал торчком.

– Да уж, ужин сегодня удался на славу, – поддакнул младший.

Солнце исчезло за горизонтом, и сумерки пришли в джунгли. Нет света – нет остроты зрения. Игуаны плохо видят в темноте, и силуэт индейского мальчика расплывался у них с каждой минутой, теряя свои очертания и становясь всё более туманным и размытым.

Малыш, почувствовав защиту, тут же ринулся к человеку.

Извиваясь, он по ноге добрался до набедренной повязки, оттуда метнулся к человеческой руке, прополз по ней и уселся на плече. Маракуда слышал, как стучит сердце у анакондыша.

– Маленьких нельзя обижать, – сказал мальчик братьям и хлопнул палкой о ладонь, призывая их к битве.

Признать поражение, первыми покинуть поле боя – такое было не в правилах игуан.

– Это наша добыча, – прохрипел старший из братьев.

– Отдай его нам – и можешь валить отсюда, – встрял младший братец и хихикнул. – Мы позаботимся о нём.

– Ищи дурака, – Маракуда поднял палку и приготовился отбить атаку в случае нападения игуан.

– Я порву тебя на части, – старший раскрыл пасть, увенчанную острыми зубами, и слюна упала на траву.

– А как насчет меня?

За их спинами возник ягуар. Этот зверь был пострашней человека: быстрый, сильный и зубастый. Ударом лапы он мог переломить игуане позвоночник. Братцы, припав к земле, стали пятиться, пытаясь забраться в заросли бамбука.

Но бамбук не пустил их, помня, как ящерицы грызли его стебли.

Пришлось покинуть поле боя с позором. Признать поражение было обидно. Злоба душила братьев, и, прежде чем скрыться в зарослях, они крикнули в один голос:

– Мы еще встретимся с тобой, человек!

– Валите отсюда, пока целы. – Маракуда резко выкинул вперед руку – и палка со свистом улетела в том направлении, куда ретировались игуаны.

Мальчик ссадил малыша на землю и присел рядом с ним на корточки.

– Ну как ты, дружище? Живой?

– Нормально! Могло быть и хуже, – змейка покачала головой, радуясь нечаянному спасению.

– Это точно, – мальчик с грустью обвел взглядом поле боя, на котором лежали растерзанные тела маленьких анаконд. – Я Маракуда, а это Онка.

– А я Мартин.

Человек протянул указательный палец, а змея – свой хвост. Дружеское рукопожатие закончилось нечеловеческим криком:

– Ай, больно!

Хвост разжался, и Маракуда стал трясти рукой.

– Пардон, не рассчитал.

– Что же с тобой будет, когда ты вырастешь?

– Я и сам боюсь. Ой! – Мартин потряс головой от удивления. – Ты понимаешь язык животных?

– И даже могу говорить.

– Да ты феномен.

– Эй, не ругайся! – Онка поднял голову и внимательно посмотрел на анаконду. Ему в какой-то момент показалось, что за те пять минут, что прошли с момента бегства игуан, Мартин подрос на пару сантиметров. Ягуар потряс головой и опять посмотрел на малыша. Кажется, анаконда еще чуть подросла. «Брр, ужас какой!» – подумал Онка, соображая, что к утру тот станет длинней его хвоста.

– Мы идем в залив к дельфинам. Ты как, с нами или остаешься?

– Базара нет, мы же друзья.

– Ну тогда догоняй!

Маракуда прыгнул на лиану, раскачался и, словно выпущенная из лука стрела, взлетел в небо, перелетел через толстый оголенный сук, поймал очередную лиану и прыгнул еще дальше, гонимый инерцией и силой, которую давал ему лес. Следом за ним через поваленные деревья мимо удивительных орхидей и лавровых кустов, источающих дурманящий аромат, пронеслись Онка и Мартин, устроив настоящие гонки.

Часа через три на отмель выползла мать Камуди. Она была толстой, сытой и довольной. Увидев разбросанную повсюду скорлупу, раздавленные яйца и следы борьбы, она всё поняла. Ее отсутствие не прошло даром. Даже не глядя на оставленные отпечатки пятипалых лап с вдавленными в песок следами когтей, Камуди знала, кто это сделал, и поклялась отомстить им.

12 августа

Хвала Всевышнему. Мы нашли озеро.

Я стою на берегу и смотрю на бирюзовые воды. Озеро окружено со всех сторон горами. В долину мы пришли с запада, через непроходимые джунгли. От реки Ориноко до Риу-Негру – 20 дней пути. От Риу-Негру до устья Риу-Бранку – 9 дней пути. От устья Риу-Бранку вверх по течению до реки Такуто – еще 12 дней. Там мы обогнули гору и вышли в долину, заросшую ядовитым плющом, через которую течет небольшая река Каювин. По ней мы двигались пять дней, прежде чем вышли к ручью, который местные индейцы называют Пако-вау, что значит Золотой ручей. Еще сутки вдоль ручья – и вот мы на месте.

Перед глазами открывается поистине величественное зрелище. На севере громоздятся заснеженные горы, вокруг раскинулись поросшие лесом холмы, а возле моих ног лежит идеальное блюдо, наполненное кристально чистой водой.

Сорок восемь дней нечеловеческих усилий позади. Две трети солдат сгинули в топях и болотах, убиты индейцами, проглочены гигантскими змеями, утащены на дно кайманами, умерли от лихорадки или были съедены дикими зверями. Хочется верить, что эти жертвы были не напрасны.

После молитвы капитан-командор отдал приказ ставить лагерь.

13 августа.

Утром само небо подсказало нам, что мы не ошиблись.

Лучи восходящего солнца коснулись воды, проникли вглубь – и само озеро вдоль берега засияло янтарем. Золотое свечение буквально поднималось с мелководья, высвечивая множество украшений, лежащих на отмели. Солдаты стаскивали с себя латы, бросали оружие и прыгали в воду. Капитану стоило больших усилий, чтобы навести порядок и заставить их выбраться на берег. В этот день бесследно исчезли пять человек. Наверное, утонули из-за собственной жадности. Прими, Господи, души их. Аминь!