Евгений Удюков - Золотая рыбка

– А если я не захочу?

– Я ждал этот вопрос. Понимаю, это для тебя выглядит абсурдным занятием, но все финансовые так сказать неполадки можно устранить. А именно, я плачу тебе хорошие деньги, даже сейчас ты получаешь больше всех, кроме того, буду тебе доплачивать в конце каждой недели сумму месячной твоей зарплаты. Думаю, это хороший заработок для тебя, учитывая то, что в нашем городке заработать больше негде. На заводе тебе таких денег никто никогда не даст.

Наступила недолгая пауза. Михаил приподнялся со стула и, молча, посмотрел на него.

– Я понял, – Михаил стал разворачиваться в сторону входной двери.

– Так ты согласен? – Василий выпрыгнул из своего кресла и с радостным лицом подошел к Михаилу.

– Нет.

– Нет? Почему?

– Потому что я не нанимался к тебе в качестве сексуального раба. Предложи этот вид деятельности кому-нибудь другому. Я работаю таксистом или не работаю вообще.

– Ладно, хорошо! – ИП приподнял слегка руки вверх, как фашист, который сдается в плен советским войскам. – Я понял тебя, и готов идти на уступки. Деньги от прибыли будем делить пополам, пятьдесят на пятьдесят.

– Это ты не понял, я тебе сказал, кем буду у тебя работать, и точка!

– Ты успокойся и выслушай меня. Знаешь, время диктует свои правила. Бывает даже, что правил никаких нет, поэтому нам всем нужно как-то зарабатывать. И в этом нет ничего для тебя плохого. Есть спрос, а значит, будет и предложение. Сейчас в нашем городе появилось много богатых людей, откуда они, я не знаю.

Они все практически не местные, за исключением той женщины, у которой ты был в доме вчера. Она, кстати, является женой главы районной администрации. Да, да, ты удивлен? Сейчас ты удивишься еще больше, когда узнаешь, что тот парень, которого ты избил в тот же вечер, приходится ей сыном. Конечно, он не родной для нее. Его отец женился второй раз, так что она приходиться для него мачехой.

– Вика получается мачеха этого Микки-Мауса?

– Какого Микки-Мауса?

– Это не важно, – буркнул Михаил.

– Так вот, поэтому тебе придется все-таки с ней повстречаться. А то знаешь, как-то неудобно получается. Тем более, если отец его узнает об инциденте, то, естественно, возникнут кое-какие проблемы, заметь, не только у тебя.

– Этот мелкий ублюдок вчера вечером пытался изнасиловать девушку. Это не мне нужно бояться огласки, а его папаше. Не думаю, что это может всем понравиться. Таких уродов, как его сын, нужно вообще уничтожать, причем, не только морально.

– Нуу, тише тебе! Тоже мне праведник нашелся. Можешь не волноваться, его отец об этом не узнает. Но этот, как ты говоришь «Микки-Маус» хочет наказать тебя, по крайней мере, я такое сегодня слышал. Кстати, его зовут Артем. Круглов Артем Дмитриевич, если быть точнее.

– Плевать я хотел на этого Артема. Пусть лучше сам подумает о своем наказании. Не я, так кто-нибудь другой все равно поставит его на место.

– К сожалению, этого не произойдет. И мы оба знаем почему. Но мой тебе совет – не суйся больше туда.

Василий стал ходить по комнате, через некоторое время он остановился опять перед лицом Михаила.

– Сейчас, как я уже тебе говорил, в городе много появилось богатых людей. Мужья с женами или любовницами разъезжают на дорогих автомобилях. Кто они, откуда – это мне не известно. Только слышал от одного знакомого, что здесь неподалеку открыли большую стройку. Масштабы впечатляют. Хотят строить ресторан, или какой-то развлекательный комплекс, точно не знаю. Но знаю о том, что деньги стекаются на эту стройку огромные. Строители тоже из других регионов, наших туда работать не берут. Поэтому эти люди платят любые деньги за развлечения и тому подобное. Мир перевернулся, все, что раньше было дико, теперь выглядит разумно, а нам остается только предоставить за их валюту то, чего они хотят. Мы заработаем хорошие бабки, это наш шанс.

– Ты говоришь «мы»? – не выдержал его лепета Михаил.

– Конечно, мы. Соглашайся, в конце концов, тебе же бабу предлагают, де еще и за деньги. Или ты что – импотент? Хи-хи.

– Мой тебе совет, если хочешь жить, то лучше откажись от своей затеи. Если даже вместо меня этих баб будет ублажать кто-то другой, то рано или поздно об этом узнают их мужья. Они придут к тебе и сделают с тобой то, что ты делал с их женами. А знаешь почему?

– Почему?

– Потому что ты пень еловый. Ты говоришь, мир перевернулся? Нет, это такие, как ты портят наш мир. И такие как ты придут к тебе, и на почве ревности устроят для тебя такую оргию, что тебе, возможно, это даже понравиться. Рано или поздно, для таких, как ты, приготовлено возмездие, это вопрос времени. Ты, чокнутый идиот и все твои богатые бабы вместе с их мужьями и их детьми, так называемая «золотая молодежь», которые думают, что им все дозволено, и что они свет общества. Это просто светская грязь, утонувшая в собственном духовном бессилии. Есть, конечно, и такие, кто, имея власть и деньги, при этом не потеряли человеческий облик и свое предназначение, но таких людей мало, и ты в это число не входишь.

– Ты как смеешь так со мной разговаривать? – он подошел вплотную к Михаилу и вцепился руками ему в шею. – Ты знаешь, что я могу с тобой сделать? – не унимался он, продолжая сдавливать горло, причем сам был красным от ненависти.

Михаил резким движением ладони нанес удар средней силы ему в пах. Руки Василия отпустили шею Миши, и вцепились в собственные мужские органы. Он взвыл от боли и согнулся до самого пола.

– Не знаю, что ты теперь сможешь сделать, – ответил ему Михаил. – Наверное, уже ничего, по крайней мере, дня три-четыре. К Вике я не поеду, поедешь сам, хотя вряд ли от тебя сегодня будет толк.

Михаил открыл дверь и через плечо увидел, как тот постепенно принимает вертикальное положение.

– Работать я буду только таксистом. Если решишь меня уволить, позвони мне заранее, и мы простимся с тобой навсегда. Так что смотри сам, Васек.

Михаил переступил через порог, закрыл за собой дверь и его шаги утихли в коридоре, ведущему на улицу.

– Я не Васек, не Васек! – удерживаясь за край стола, и красным от боли лицом, по которому стекали капли пота, кричал ИП. – Запомни это, ты слышишь меня?!

Михаил был уже далеко, за пределами здания, и он не мог его слышать. Так что слова Васька были адресованы скорее себе самому.

Виктория Фролова на следующий день проснулась с головной болью. Вчерашний вечер был самым плохим в ее жизни. Сидя за кухонным столом и помешивая сахар в кружке с крепким чаем, она пыталась хоть в чем-то разобраться. Разобраться, скорее всего, в себе самой. Мысли летали где-то далеко, блуждали и вновь возвращались в то мгновение, когда ложечка слегка ударялась при помешивании о край стакана, создавая тем самым легкий звон. Он был похож на далекий звон колоколов, тех самых далеких и родных, как в детстве. Как она хотела сейчас убежать отсюда, в свой дом на окраине деревни, там, где небо чище на фоне золотых куполов.