Майк Даймонд - Девять жизней

– Ваша милость, – Мелон откашлялся, – при всем уважении… я бы посоветовал вам не торопиться с выводами. Все мы в одной лодке и как… эм… ваши верноподданные примем любое ваше решение, однако же просим еще немного поразмыслить на этот счет.

– Мы, несомненно, вернемся к этому вопросу, – Лидия наклонилась вперед и протянула лорду исписанный пергамент. – А пока я прошу вас ознакомиться с речью.

5.

– …а кроме того, в нарушении закона о торговле и распространении губительных для здоровья веществ. Учитывая положение обвиняемых, их заслуги перед короной в целом и Денпортом в частности…

Монотонный голос магистрата навевал уныние как на лорда, так и на собравшуюся толпу позади него. Тихие шепотки людей сливались в непрерывный шелест, в котором нет-нет да и проступали недовольные нотки. Лорд чувствовал шевеление живой массы у себя за спиной, и это его нервировало. Даже частокол крепких воинов личной гвардии не мог успокоить до конца. Предвечернее солнце – и то, будто опасаясь чего-то, решило укрыться за рваным покрывалом серых туч.

Помост висельников, который соорудили на Базарной площади, возвышался над лордом, словно сцена мерзкого театра марионеток. Марионеток, которым совсем скоро обрежут все их веревочки. «Актеров» на этот раз было трое. Перед казнью тюремщики вволю повеселились с бедолагами, превратив их лица в сплошной распухший кровоподтек. Слабо представляя, что творится вокруг, приговоренные отрешенно замерли на месте, изо всех сил пытаясь сохранить равновесие и не повиснуть на петле раньше времени.

Реймир не испытывал жалости к ним. Если бы потребовалось перевешать половину города для достижения цели, он сделал бы это не задумываясь. Впрочем, смерть нескольких разбойников не могла приблизить лорда к желаемому, и пока в его голове не созрел новый план, оставалось делать хоть что-то и, по возможности, сохранять уверенный вид.

– … и за все ваши преступления суд Денпорта приговаривает вас к смерти через повешение. Осужденным дозволяется сказать последнее слово.

Марионетки не шелохнулись. Изредка моргая, они продолжали тупо пялиться на кривые половицы сквозь красные щелочки заплывших глаз. Магистрат выждал положенные минуты и, не увидев никакой реакции, повернулся к палачу. Короткий кивок ознаменовал начало конца. Здоровенный мужик в черной маске вышел вперед. Грубо, едва не сломав шеи преступникам раньше времени, он проверил веревки и затянул узлы до предела.

Беспокойный шепот наконец стих. Люди замерли в томительном ожидании, боясь пропустить даже малую толику зрелища. С удивлением Реймир заметил, что и сам неосознанно напрягся в ожидании кульминации. В полной тишине по площади разнесся топот тяжелых сапог палача. Тот положил могучую руку на рычаг, сжал пальцы. Его круглые, ничего не выражающие глаза посмотрели на людей через прорези в ткани. Лязгнул механизм.

Лорд отвернулся. Грохот распахнутых люков сменился хором сдавленных вздохов… то ли сочувствующих, то ли осуждающих. Откуда-то донеслось рыдание.

– А теперь поприветствуем лорда Реймира Трамма! – провозгласил магистрат и поспешно ретировался с помоста, с отвращением поглядывая на трупы.

Поднявшись на помост, лорд почувствовал на себе не меньше сотни тяжелых взглядов и невольно поежился. Попытки сосредоточиться разбивались о нарастающую панику. Усталость навалилась с новой силой. Взор выхватывал из толпы только угрюмые, озлобленные лица. Все вокруг вызывало смутное чувство тревоги. Даже ветер, будь он проклят, принялся раскачивать повешенных, отчего их ноги с глухим стуком бились о деревянные опоры.

– Люди Денпорта! – начал лорд, прочистив горло. – Для Шорова удела настали тяжелые времена. В то время как вы, простые и честные труженики, хотите перемен, лучшей жизни для себя и своих семей, жалкие трусы и приверженцы прежнего тянут всех на дно. Поддаваться им нельзя, хотя знаю, что это нелегко! С гордостью могу заявить, что за время моего правления улицы Денпорта очистились от множества воров и разбойников. Торговля «звездным шепотом» – настоящим проклятьем королевства – осталась в прошлом. Доходы неуклонно растут, и уже через несколько лет мы с вами увидим новый…

– Чьи доходы-то?! – раздался мужской голос, и по толпе пробежали робкие смешки.

Реймир запнулся и судорожно сжал пергамент в кармане туники, пытаясь припомнить наскоро заученную речь. Взгляд его шарил по людям в надежде выхватить лицо наглеца, но видел только огромного тысячеглазого монстра, готового смести все, что попадется ему на пути.

Публичные речи никогда не были сильной стороной Реймира, но даже он понимал, насколько фальшиво звучат в его устах слова советников. Пафосные, но совершенно сухие фразы не вызывали доверия. Быть может, сказанные с бо̀льшим пылом, они и смогли бы расшевелить зевак, но Реймир не ощущал в себе ни щепотки запала. Только подступающую к горлу злость.

У помоста зашевелились гвардейцы. В их ленивых, на первый взгляд, движениях угадывалась настороженность. Кто-то, словно невзначай, поправлял ножны на поясе, кто-то сгибал и разгибал колени, разгоняя кровь в затекших мышцах, кто-то поудобнее перехватывал щит… Опытные воины без труда ощущали настроение толпы и, по разумению Реймира, готовились к худшему. Сам лорд ни на йоту не верил, что кто-то в здравом уме решит померяться силой с двумя десятками тяжеловооруженной пехоты, но если он не перехватит инициативу…

Реймир откашлялся, вскинул подбородок и снова окинул безликого монстра взором, чувствуя, как разгорается злость в груди. Неужели какая-то деревенщина сможет заткнуть его за пояс?

– Чьи?! Ваши, чьи же еще! Хотите сказать, что я вру? – Реймир достал из кармана клочок бумаги и отшвырнул его в сторону. – Чушь собачья, и мы все это знаем. Я снизил налоги – там, где это было возможно. Я опустил цену на самые необходимые продукты. Забыли? Известно ли мне о новых бандах и бесконечных грабежах? Известно ли мне о недовольстве, которое зреет среди вас с момента моего появления? Конечно, известно! Денпорт прошелся по каждому, так или иначе. Людей калечат и убивают каждый, мать его, день. Каждый!

– Меня обворовали уже третий раз за месяц! – выкрикнул кто-то.

– И, по-вашему, в этом виноват я, так? – Реймир криво усмехнулся и обвел людей взглядом. – Но вспомните, сколько ваших детей погибло от проклятого порошка. Вспомните, как они корчились в агонии, как выблевывали собственные внутренности! Сколько мужей погибло на улицах города? Сколько пропало? И все это до меня! Неужели никому из вас не хочется большего?

– Стало только хуже! – еще один возглас пролетел над площадью, следом за которым взвились в небо одобрительные клики.