Андрей Кушаков - Треугольник Мира

– Баренс, вы просто гений!– воскликнул я, хлопая его бесцеремонно по плечу.

– Не забудьте это, когда станете большим человеком!– улыбнулся искренне он.

– Да но, на чем мне бежать?

– С этим было сложнеё, вам придется размотать проволоку до вашего маршрута и обратно, благо длинна у неё хорошая.

– Но как я узнаю, что я выработал нужное напряжение и надо останавливаться?

– Об этом я как-то не подумал!– сказал он грустно, почесывая гладко выбритый подбородок.

Я стоял не шелохнувшись, чтобы не мешать этому умному человеку думать. Он вдруг резко соскочил с места и побежал в дом. Я недоуменно посмотрел ему вслед и уселся на скамейку. Через десять Баренс появился в дверном проеме сияя, словно лед на озере, держа в руках детские миниатюрные рации. Он быстрым шагом подошел ко мне и усевшись рядом с гордостью произнёс:

– Ну конечно, ни как у профессиональных военных, но при маленькой модернизации на небольшое расстояние сигнал будет проходить.

– Когда приступаем?– поинтересовался я.

– Дайте мне полчаса на ковыряние в этих штуках, а потом будет работать.

– Я тогда, пожалуй, пройдусь!– сказал я, отходя от скамейки.

– Хорошо, только Петр, нечего не делайте, сейчас каждый грамм вышей энергии на вес золота!– заметил учёный.

– Ну, надо же какой я стал ценный!

Я держал путь по направлению к радиационной зоне, с четкой задачей определить границу между участком Баренса и смертельным полем. Баренс сказал, что от флажка зона находится примерно в сто шагах и учёный как всёгда оказался точен в своих подсчетах. Я достал из кармана заранее приготовленную тряпку и отломав от флажка кусок дерева воткнул её в воображаемую границу. В моей голове возник четкий план действий, от которого зависела не только моя судьба, но и судьба Баренса. Я посмотрел далеко вдаль, где в очередной раз уже по своей природной обыденности кружили песчаные ветра и развернувшись пошел в лагерь ученого.

Баренс отложил отвертку в сторону и с довольным видом протянул мне детскую рацию.

– Включайте и отходите, периодически что-нибудь болтайте, будем проверять дальность это штуки.

Я отбежал на пятьдесят метров и включив рацию громко присвистнул.

– Я слышу вас приятель, давайте еще подальше, только свистите почаще.

– Хорошо, еще на тридцать метров.

Я пробежал, положенные метры и свистнул.

– Слышу, еще пятьдесят метров,– приказал учёный.

Я остановился и снова издал звук.

– Замечательно, давайте еще метров семьдесят!

На двухсот метрах это штука продолжала геройствовать и принимать так нужные нам сигналы.

– Это фантастика Баренс!– воскликнул я в рацию.

– Не трепещите заранее приятель, давайте лучше еще на тридцать метров!

Я отошел на положенные метры и услышал отчетливый треск в своем переговорном устройстве. Шагом за шагом я подходил к отметке двухсот метров, но результата не было, наконец-то дойдя до точки, я огорченно сказал в рацию:

– Это предел Фред, больше она не может!

– Я так и предполагал, ладно возвращайтесь!

Я застал ученого всё там же, он сидел на скамейке и сосредоточенно разматывал провода.

– Ну что ж?!– сказал он многозначительно.– Страшного ничего не вижу, у нас есть четкая дистанция, её и будем придерживаться.

– Мне что придется бегать туда – обратно?

– Хуже приятель, длинна провода всёго шестьсот метров, то есть у вас есть три дистанции, чтобы зарядить аккумулятор!

– Но я не африканский легкоатлет Баренс!– запротестовал я.

– Да, но вы и не средне статистический человек тоже!– заметил учёный.

– Надо потренироваться!– почесав затылок, признался я.

– Бьюсь об заклад, что вы пробежите три круга и даже не вспотеёте, не говоря уже об отдышке!– засмеялся Баренс.

– А вот сейчас мы проверим!– сказал я и рванул что есть мочи к точке.

Ветер обдувал мне лицо, хотя когда мы стояли вдвоем и общались, никакого дуновения ветра, а уж тем более прохлады я не ощущал. Я удивился тому, как быстро достиг двухсот метровой отметки и развернувшись, не останавливаясь побежал обратно. Баренс с интересом наблюдал, как я подбегаю к нему и сажусь рядом на скамейку.

– Дайте как приятель, я посчитаю ваш пульс!– сказал он, ухмыльнувшись, взяв мою руку.

– Ну что там?!– с неподдельным интересом спросил я.

– Да ничего!

– То есть как ничего?!

– Как будто сидели на месте и просто дышали воздухом.

– Этого не может быть!

– Может Храмов, может, в вас слишком много энергии, что бы вы запыхались и устали, вам нужно изрядно её потратить, а эта дистанция слишком мала для вас.

– Хорошо, тогда цепляйте всё ваши провода, сейчас будем бить рекорды!– сказал я, снимая рубашки, оставаясь по пояс обнаженным.

– Ну вот вроде бы и готово!– сказал учёный, от ходя от меня.– Только держите рацию в руке, иначе будете терять драгоценные секунды.

– Я готов!– крикнул я.

– Сейчас я запущу преобразователь. Можете бежать!

Я рванул, что есть силы и вскоре увидел заветную отметку, быстро развернувшись, я помчался обратно. Баренс сидел возле сконструированного аккумулятора и смотрел на датчики.

– Быстрые Храмов, быстреё!– крикнул он, не поднимая на меня головы.

Я сделал кругу около него и прибавил скорость. Когда прибежал в третий раз, Баренс удрученно покачал головой и взглянув на меня сказал:

– Слишком медленно приятель, но с первого раза, если честно я другого не ожидал.

– Дайте мне отдохнуть пару минут, и я снова готов к забегу.

Я показал тот же результат со второго и последующие пять раз.

– На сегодня, пожалуй, хватит, надо подумать, в чем наша ошибка, давайте-ка поужинаем и спать.

– Может, где-то перебит провод!?– предположил я.

– Провод я проверял на три раза, надо смотреть преобразователь, если там всё нормально, тогда дело в вас мной друг, но это всё завтра, мне, как и вам нужен отдых!

С этими словами, он грузно поднялся и пошел в дом. Какое-то время, я стоял и смотрел вдаль, пытаясь увидеть в ней возможные ответы на вопросы, интуиция подсказывала мне, что всё делаю правильно, другого выхода, кроме как попасть в ОАН у меня не было. Назад сейчас возвращаться было нельзя, там, на далекой родине, уже списали или объявили охоту. В движении вперед, смысла было не более чем в возвращении, однако там, у Эмира, меня никто не знал, никто не разыскивал, но и не звал тоже. Правда была в том, что моя жизнь без этой сыворотки в крови не стоила и ломаной буханки хлеба. Этот козырь я приберегу на потом, когда пойму, что из цепких и когтистых лап смерти, мне не за что не выбраться. Где-то там есть люди, которые пожалеют, что сдвинули меня с этой шахматной доски. На улице начало смеркаться. Войдя в дом, я увидел спящего Баренса и решил, что в моем случае следует тоже последовать его примеру.