Аделин Грейс - Все приливы судьбы

И хотя зеленый оттенок сюртука не совсем сочетается с его темно-золотыми штанами, он сделал заметный прогресс в подборе гардероба. Конечно, они никогда в этом не признаются, но я подозреваю, что с недавних пор Бастиан и Феррик выбирают одежду вместе.

– Я думаю, что плыть на «Смертной казни» – это хорошая идея, – тихие слова Феррика предназначены только для меня. – Мы хотим сохранить маленький состав команды, а кораблем Бастиана гораздо легче управлять, даже если на борту будет всего несколько человек. К тому же мы все к нему привыкли. Бастиан прав, ты просто упрямишься. – Он взъерошивает мои волосы, и от трения они встают дыбом, но напряжение в моей груди заметно ослабевает. Они правы.

Вместо того чтобы посмотреть на Бастиана, я поворачиваюсь к солдатам.

– Спасибо за вашу работу, но планы изменились. Перенесите весь груз на «Смертную казнь» и побыстрее.

Даже если солдаты недовольны приказом, они не подают виду. К счастью, мы только начали погрузку «Герцогини», и большая часть ящиков все еще стоит на пристани.

– Можешь не скрывать свою радость, – с улыбкой говорит Феррик, словно почувствовав мое нетерпение, которое я отчаянно пытаюсь скрыть. – Ты любишь ходить под парусом: этого не надо стыдиться. Я понимаю, что тебе нужно сохранять лицо перед своими подданными, но мы – твои друзья, и никто тебя не осудит. Хорошо?

– Хорошо. – Я хлопаю его по руке, которая лежит у меня на плече. И хотя мне сложно поверить в его слова, я искренне их ценю.

После смерти отца Феррик стал моей опорой. Крошечный, надежный огонек в серой дымке. И хотя Бастиан тоже пытался быть рядом, я не могла принять его поддержку. Я просто не могла ответить на его доброту.

Мы с Ферриком не любим друг друга в романтическом смысле этого слова. Но я доверяю ему больше всех на свете. Без сомнений, он – мой лучший друг.

– Я рада, что ты вернулся, – говорю я, и он с улыбкой целует меня в макушку.

– Я тоже рад, – но тон его голоса говорит об обратном. – Просто… Я чувствую себя виноватым. Ватея перенесла столько страданий. Она заслуживает знать правду о Бларте.

– Ты прав. – Я смотрю на него со всей серьезностью. – Но если она узнает об этом сейчас, то сразу же отправится в тюрьму и перережет ему горло.

– Разве она не будет права? – спрашивает Феррик, и я надеюсь, что он шутит. Еще прошлым летом он бы никогда не произнес таких слов. Но его глаза потемнели, а губы сжаты в тонкую прямую линию. Я понимаю, что на этот раз он совершенно серьезен.

Словно каждый раз, когда я моргаю, какая-то новая часть Феррика меняется до неузнаваемости. В конце концов, именно он нанес Кавену смертельный удар. Он спас меня, но при этом отнял чужую жизнь. Я по опыту знаю, как сильно это может изменить человека.

– Нет, – признаюсь я. – По крайней мере, я так не думаю.

Я тоже сильно изменилась. Когда-то я бы, не раздумывая, согласилась с тем, что Ватея должна перерезать Бларту горло и навсегда покончить с этой проблемой. Боги, да она могла бы разорвать его горло собственными зубами, и я бы все-равно поддержала ее. Но с тех пор, как я узнала правду о семье Монтара – с тех пор, как я узнала, что все люди, которых я убивала «во благо королевства», умерли напрасно, – я больше ни в чем не уверена.

Я готова на все, чтобы достойно служить моему народу и вести его в лучшее будущее. Если для этого мне придется убить или запачкать руки, я это сделаю.

Но значит ли это, что у меня есть право на убийство? Разве я лучше тех людей, которых лишаю жизни?

– Пока что он нужен мне живым, – с нажимом говорю я, больше не желая раздумывать на эту тему. – Если мы хотим справиться меньшими силами, нам понадобится магия Ватеи. Она не должна отвлекаться.

Феррик вздыхает, но его лицо заметно смягчается, и он подталкивает меня к «Смертной казни» и к юноше, который стоит у трапа.

Не стоит забывать, что я тоже холостяк. И очень даже завидный.

Вспомнив слова Бастиана, я чувствую, как к моим щекам подступает жар. Всем своим существом я бы хотела позволить себе почувствовать вес этих слов и проникнуться ими. Я хотела бы взять его лицо в свои руки и прижаться губами к его губам. Ощутить знакомый вкус соли и моря.

Отчаяние, охватившее тело Бастиана, и тревожный пульс его души говорят мне о том, что он чувствует то же самое. Но я не позволю его очаровательной улыбке и сияющим глазам меня увлечь, как бы мне этого ни хотелось.

Бастиан быстро карабкается по канатной лестнице, а я поднимаюсь по трапу, лавируя между солдатами. В тот момент, когда я прохожу мимо, он шепчет: «Добро пожаловать на борт», – и я словно переношусь в ту ночь, когда мы впервые встретились.

Я замираю на месте. По выражению его лица совершенно очевидно, что он прекрасно знает, какой эффект произвели его слова. Не говоря ни слова, я заставляю себя собраться с духом и прохожу мимо него, направляясь к Ватее.

– Ты уверена, что сможешь вести корабль? – спрашиваю я и примирительно поднимаю руки, когда русалка бросает на меня ядовитый взгляд. – Я в тебе не сомневаюсь. Просто не хочу, чтобы ты себя изнуряла.

– Я тренировалась. – Она надменно выставляет в сторону округлое бедро, скрестив руки на груди. Время, проведенное на Ариде, помогло ей набрать вес, и теперь от ее роскошной фигуры просто невозможно отвести взгляд. Позади меня женщина-солдат спотыкается и роняет ящик с грузом, засмотревшись на Ватею. Русалка окидывает ее равнодушным взглядом и снова возвращается ко мне.

– Можно тренироваться сколько угодно, – говорю я. – Но это не значит, что ты никогда не выдохнешься. Ты не всемогуща, Ватея.

– Может, и нет. – Русалка откидывает с плеча прядь иссиня-черных волос. – Я почти всемогуща. К тому же у меня есть помощник.

Ее длинный черный ноготь указывает мне за спину, где стоят Касем и Мира, держащиеся за руки. Пока моя фрейлина идет по берегу, я украдкой рассматриваю ее лицо. Сейчас ее кожа светится здоровьем, а на щеках горит румянец, но перед моими глазами тут же возникает воспоминание о том, как она лежала на полу, умирая от колотой раны в груди. Даже с помощью целителей Сантоса ей не сразу удалось восстановиться. Наконец, я замечаю, что Мира немного прихрамывает, заламываясь на левую сторону. Все-таки она не до конца оправилась после событий той ночи. Никто из нас не оправился.

У самого трапа Касем поворачивается, притягивая Миру к себе. Он что-то шепчет ей на ухо, и я понимаю, что это слишком личный момент для посторонних глаз. Мне следует отвернуться, но я не могу. Даже когда Мира встает на цыпочки, обхватывает лицо Касема обеими руками и целует его с несвойственной для нее яростью. Когда она отстраняется, ее жемчужное обручальное кольцо мерцает в свете рассветного солнца, и я чувствую, как по моему телу разливается жар.