Рустем Кадырбаев - Легенды Октады

Рыбака звали Хаким. Он не только вытащил меня из воды, но и привел в свой дом, где я проспал часов пятнадцать. Он ни о чем меня не спрашивал и только улыбался, похлопывая по спине, приговаривал: "На все воля всевышнего!" Я быстро восстановил силы и сегодня, когда он ушел к лодке, постарался самостоятельно обойти город, но никаких новостей, к сожалению, узнать не удалось. Мне предстояло обязательно выяснить – в каком из восьми королевств хранятся части жезла.

Хаким встретил меня у лодки, улыбаясь.

– Я вижу с тобой все хорошо, чужестранец.

Он осмотрел меня критическим взглядом с ног до головы и цокнул, видимо выражая свое удовлетворение.

– Словами не выразить той благодарности, которую я хотел бы тебе высказать, – начал я, отстегивая кошелек от пояса. Хаким остановил меня жестом.

– Не надо денег, любой бы поступил на моем месте так же – не гневи всевышнего! Мы – люди должны помогать друг другу.

– Я не хотел тебя обидеть, – сконфузился я: – Это от всей души.

Хаким внимательно посмотрел на меня, потом взял кошелек, развязал его тугую тесьму и вытащил три золотые монеты, остальное быстро вернул мне.

– Не искушай меня! Я и так теперь богач!

Он засмеялся

– Куда ты теперь?

– Я думаю – в королевство Густава.

Хаким хлопнул себя ладонью по лбу и засмеялся:

– Тогда я дам тебе полезный совет. Сегодня туда отправляется богатый караван. Если ты поспешишь – то найдешь себе в нем место. Караван баши – зовут его Мутрак.

На прощание мы с ним обнялись, и простой рыбак Хаким долго смотрел мне вслед, наверное, удивляясь необыкновенному поведению и чудачеству богатого чужестранца.

Караван баши Мутрак за три золотые монеты согласился довезти меня до Густавграда, для приличия поторговавшись. Караван отправился на рассвете следующего дня. Около ста верблюдов везли на продажу тюки с изысканной материей, восточными сладостями и искусно сделанными дабу-дейскими клинками, которые пользовались большим спросом, кроме этого с караваном была отправлена дипломатическая почта. Такие большие караваны ходили редко. Они обычно собирались в течение двух-трех месяцев, так что мне повезло. Помимо многочисленной обслуги караван сопровождали наемные охранники, их было около тридцати. На перевалах появились шайки разбойников, и такая мера предосторожности не считалась излишней. Они ехали верхом, разделившись на два отряда; первый в виде авангарда следовал впереди на расстоянии арбалетного выстрела, а второй замыкал караван, подгоняя отстающих. С караваном ехали и простые пассажиры, такие как я, набралось их человек с десять, так было безопасней. Высокие и лохматые дромадеры шли с постоянной скоростью, не отвлекаясь на еду и водопой, вытянувшись длинной чередой, за что так высоко и ценились. Весь наш путь должен был проходить по границе трех королевств, в мало обитаемых и практически труднодоступных районах, но значительный выигрыш во времени при движении по этому маршруту, и вообще-то, удобная дорога, известная не одну сотню лет, заставляли караван баши, несмотря на некоторый риск, выбирать именно её.

Моими попутчиками оказалось целое семейство, состоящее из папы, мамы и трёх погодков: восьми, девяти и десяти лет отроду, которые занимали двух дромадеров и ехали в Густавград, чтобы открыть там свою лавку по продаже тканей, а если повезет, то и остаться, потому, как торговля за рубежом сулила не хилые барыши. Дети постоянно галдели, сидя в специально привязанных к животным корзинам. Два других пассажира везли письма от султана в королевскую канцелярию Густава, оба они были примерно одного возраста, лет тридцати. Кривые сабли, торчащие у них на боку и большой круглый медный жетон, висящий у них на шее с изображением гепарда, свидетельствовал об их принадлежности к касте военных письмоносцев. Слева от меня на белом верблюде раскачивался из стороны в сторону толстый как бочка и молчаливый как рыба лекарь Касим, так, во всяком случае, к нему обращался наш караван баши. Девятым пассажиром, а вернее пассажиркой была миловидная молодая женщина, супруга посла Бельсим в Дабу-Де, она ехала к своим престарелым и больным родителям по их настоятельной просьбе. Для мужчин востока путешествие женщины в одиночку с незнакомыми людьми было не только не понятным фактом, но и оскорбительным, однако заплатив за неё приличную сумму денег, её муж сразу же прекратил негодование и даже вызвал взаимопонимание и симпатию со стороны караван баши.

Сначала караван пересёк пустынную равнину, где Солнце припекало так, что создавалось впечатление нахождения, в лучшем случае, на раскаленной сковороде. Красноватого цвета пересушенный песок осыпался под ногами дромадеров. Растительности, за исключением сероватого цвета колючих кустарников, не было вообще. Изредка на невысоких барханах путники могли разглядеть вставших в угрожающую позу, клешнями вперед и задравших свой хвост со смертоносным жалом, скорпионов, или же, греющихся на солнце вертких и стремительных ящерок-агав. Но вскоре пустыня осталась позади, впереди показались горные отроги и все с облегчением почувствовали на себе нежное дуновение прохладного ветерка, расплавленный воздух остался позади.

-У реки сделаем привал, – заверил всех караван баши. Дети защебетали от радости, у остальных так же настроение улучшилось, и все в предвкушении остановки, стали высматривать впереди себя – не появится ли долгожданная река, уже, больно хотелось размяться и вытянуть немного затекшие за время дороги ноги. Через два часа показались желто-мутные воды реки Каюн, как ее называли погонщики; в королевстве Густава и во Фрилин, где она протекала так же, она носила название Голда. Суглинок по берегам этой неширокой, но весьма растянувшейся на три королевства реки и глинисто-илистое дно придавали ей такой мутный и грязный вид желтоватого цвета. Течение реки нельзя было назвать стремительным, но свои воды она довольно быстро несла к морю, начинаясь где-то в горах несколькими источниками. Вот именно там, некогда были обнаружены золотые россыпи, вывернутые на поверхность различного размера самородками. В самом широком месте река не превышала двадцати- двадцати пяти метров шириной, а глубина доходила лишь до двух – двух с половиной метров. Берега реки заросли высокой осокой, чуть в стороне, окаймляя её, шли заросли дикой алычи и тамариска. Мы продолжали путь вдоль реки и форсировав ее вброд, у известного одному караван баши Мутраку места, остановились. Верблюдов сначала отвели на водопой, а затем разместили по периметру большого круга, внутри которого расположились люди. Быстро разгорелись костры, на которых погонщики стали варить нехитрую снедь, а когда пища была готова, появился вернувшийся авангард. Командир боевого охранения, пожилой мужчина с седой бородой и перевязанным черной полоской материи левым глазом наискось лица, со следами двух сабельных шрамов на лбу, сам сильно смахивал на разбойника. Он молодцевато спрыгнул со своего иноходца и подошел к караван баши Мутраку, тот восседал на походном ковре и пил маленькими глоточками зеленый чай из пиалы.