Зинаида Порохова - Пересечение вселенных. Книга 5. Миры

Оуэн вздохнул – что же ещё? Конечно – мечта о неосуществимом. О том, чего он множество витков не может понять и постичь. А Луна… Он просто когда-то придумал, что там есть город, в котором живут непостижимо совершенные существа, знающие всё об этом мире. Впрочем, ничего не мешает и дальше хранить в душе эту сказку. С ней легче жить, надеясь, что где-то есть мудрые и добрые, которые защитят и спасут всех несовершенных и неразумных от своих несовершенств.

Ничего не поделаешь – непрочная биологическая субстанция, она рано или поздно изнашивается....

Вспомнил!

Ночь Полнолуния была вчера ночью и он, очевидно, проспал её. А потом, днём, он зачем-то проник в туннель, что охраняют идолы в Дальней пещере. И потом, с помощью Фью, он с ужасом сбежал из этого лабиринта, проникающего на другие материки. Он чуть не погиб там. И неудивительно! Чего он вдруг удумал? Нужны ли ему, морскому обитателю, сухие и опасные катакомбы! К тому же, Духам не понравилось его любопытство, а Духов он почитает.

Впрочем, хватит витать в небесах! То со снами его уносит к звёздам, то он зачем-то тащится глубоко под землю. Пора вернуться в реальную жизнь. И хорошенько подкрепиться. А Танец… Утерянную гармонию и силы он обязательно восстановит в следующее полнолуние. Как-нибудь доживёт. Итак – жить дальше!

Оуэн не стал телепортировать планктон в пещеру, хотя уже знал в какой стороне стая. Надо прогуляться и немного прийти в себя от своих фантазий и потрясений.

Оуэн выбрался из пещеры и побрёл в ту сторону, где жужжала стая планктона, распугивая по дороге рыб и крабов. Сегодня он был как-то не собран, неуклюж в движениях. И выглядел необычайно угрюмо. И всё живое вокруг почувствовало подавленное настроение этого гиганта, местной достопримечательности, феномена морского сообщества. И все мгновенно разбегалось с его пути: мамы-рыбы и папы-воспитатели, не зная, чего ожидать от него в таком состоянии, подали знак и попрятали своё потомство в зарослях и впадинах, крабы зарылись в песок. Разнообразные раковины захлопывались, щупальца втягивались. Но Оуэн даже не обратил на это внимание.

Всё как обычно, думал он, бредя – суета, борьба за выживание. Как всё мрачно.

Оуэн чувствовал себя… обворованным, что ли. Как будто он что-то забыл или потерял. Он и вчера мучился похожим ощущением…

Надо увести сознание по другой ветке реальности, что сводит на нет ценность вещих снов и наваждений. Иначе можно сойти с ума. Поэтому он постарался отвлечься и занять себя чем-то обычным, повседневным. И ему это удалось.

Подкрепившись, Оуэн окончательно проснулся и пришёл в себя. Теперь можно вернуться в пещеру и спокойно подумать.

Он сам, и не во сне, постигнет тайну Любви и её значения для вселенной. И роль Творца в этом божественном калейдоскопе. Сны сами по себе, а он – анахорет моря, Giant Octopus, Octopus vulgaris, криптит, древний головоногий моллюск, одинокий осколок исчезнувшей цивилизации – сам по себе. Он не сдаётся и бодро идёт к своей цели. Сам. Один.

***

– Всё в порядке! – сказал Наблюдатель-иммолог, отключая прибор, похожий на старинный фотоаппарат, установленный на треноге на берегу океана. Это был пожилой загорелый мужчина в льняных полосатых шортах и растянутой футболке неопределённого цвета. – Он хорошо перенёс обнуление.

– Уверен, Марселло? – переспросила стройная девушка в светлом сарафане, складывая штатив и прибор в большую полотняную сумку.

– О, да, Инес! – кивнул тот, забирая у неё сумку и направившись от моря шоссе, проходящему рядом. – Ничего удивительного! Выживет. Он планетарную катастрофу пережил. Что ему какая-то мозаичная корректировка памяти.

– Чудесный экземпляр , Giant Octopus! – кивнула Инес. – Нам повезло с этим проектом. А то люди такие скучные и жестокие существа. Я рада, что нас перевели.

Пара уселась в яркую красную машину, и уехала. Только прозрачная вода с шумом набегала на золотой прибрежный песок, да чайки, как обычно, кричали над волнами, выманивая наверх рыбу. Иная проявляла любопытство, выглядывая на шум, поплатившись за это жизнью.

На таёжной лесной поляне происходило нечто странное.

Три вороны, расхаживая по ней, изъяснялись на неком квакающем наречии. И даже, кажется, хихикали. Тот, кто знал иттянский язык, мог бы принять их за иттян. Но их внешность…

– Как ты себя чувствуешь? – проквакала одна ворона

– Как рыба, подброшенная… выброшенная… Ну, неважно! Я опасаюсь, что мои жабры исчезли навсегда и я больше никогда не смогу дышать нормально. О, вода! Жиденькое моё счастье! Как ты прекрасна и нежна! – забулькала другая. – Неужели есть существа, которым нравится так жить? Я уже засыхаю, чахну в этом море кислорода! Воды мне, воды!

– Клоун! – булькнула первая ворона. – Ты дышишь вполне нормально. Ведь твой адаптор чётко следит за нужными пропорциями состава химических элементов, поступающих в твой клоунский организм.

– Да! Не преувеличивай свои страдания! – добавила третья ворона. – Зачем тут вода? Ведь большинство существ, находящихся рядом, отнюдь не жаждут оказаться в ней. Будь милосерден, соблюдай ЗоН! И принцип БВЛ! Особо напомню – не навреди человеку разумному, Homo sapiens, сухопутный прямоходящий гоминид, автор существующей здесь развитой цивилизации. Воду он только пьёт и лишь слегка ею моется. Так что веди себя прилично.

– Ну и зануды вы! – махнула крылом вторая птица. – Опять про ЗоН? Я сдал этот экзамен командиру Фаэну прекрасно! Хотя он очень не хотел этого признавать. Мне просто хотелось вас немного попугать. А вы даже не посочувствовали. Вообще-то я, и правда, чувствую себя неуютно в этом вертлявом тельце. Из-за огромного клюва я с трудом удерживаю равновесие. И еле стою на двух тоненьких костлявых щупальцах. А ещё надо научиться махать двумя растопыренными щупальцами в очень разреженных потоках газа. Которыми, как я ощущаю, бесполезно даже пытаться что-то схватить!

– Тебе неуютно? А как же курс муляжирования, отличник? – съехидничала третья ворона.

– Увы, я изучал его дистанционно, Лана. А лабораторные выполнял невнимательно. Мне казалось навигаторам этот камуфляж ни к чему.

– Как видишь – к чему, – сказала Лана-ворона, важно расхаживая в траве. – Птицей быть – это прекрасно, Сэмэл. Учти, что вместо жабр у тебя уши – это и есть видоизменённые жабры: дыши ими, сколько хочешь. А хватать всё подряд ты можешь вот этим самым огромным клювом. Смотри! – И она попыталась, разинув клюв, схватить камень. Слишком большой, наверное. Потому что он тут же выпал из него на землю. – Ну, примерно так!

– Спасибо за совет, – хихикнула вторая ворона. Очевидно, это был замуляжированный Сэмэл, неунывающий в любых обстоятельствах. – Но умерь свой аппетит. Камни, даже земные, не съедобны.