Диана Дуэйн - Человек-Паук. Веном-фактор

– И будешь потихонечку выцеживать полезную информацию?

– Да. Уверен, я смогу все узнать. Я ничуть не сомневаюсь: Хобби заявится туда.

Мэри Джейн отхлебнула чай и задумчиво спросила:

– А как насчет Венома?

– Пожалуйста, по одной проблеме за раз! У меня и так голова раскалывается! Кажется, у меня мозг болит.

– Ну все, – решительно заявила ЭмДжей, отставляя чашку в сторону, – тебе полагается приличная горячая ванна – для тебя, твоей усталой головы и больных мускулов. И я иду туда с тобой.

– О-о-о, – ухмыльнулся Питер, – мне сегодня везет! – Он поднялся на ноги, поморщился от боли, которую старался игнорировать, и последовал за женой в коридор.

НА СЛЕДУЮЩЕЕутро, пролистав газеты и просмотрев новости, стремясь убедиться, что за ночь ничего такого не произошло, Питер направился в академический мир.

Университет Эмпайр-Стейт располагался в Гринвич-виллидже. Главный корпус ютился в стенах старого здания, полного маленьких комнатушек, спрятанных между уголочками и закоулочками. Из крошечного окна одной каморки, в которую Питер нашел дорогу, открывался вид на здание научных исследований. Существовали сотни путей, которыми Человек-Паук или любой другой незваный гость могли незамеченными пробраться на территорию университетского кампуса (при условии, что вышеупомянутые гости знали об их существовании). А если ты поджидал кого-то не знакомого с входами на территорию кампуса и выходами из нее, то мог встретить его крайне незабываемым способом.

Новое здание не столь вдохновляло с архитектурной точки зрения, как главный корпус, поскольку его построили в период, когда функциональность считалась более важной чертой, чем внушительность, но и у него существовали некоторые преимущества. За годы учебы у Питера было достаточно свободного времени, чтобы проследить, какие воздуховоды куда идут, в какую часть системы кондиционирования ведут те или иные решетки, какие места на крыше дают доступ внутрь с помощью служебных люков или дверей в складские помещения на чердаке. В подобных пустых помещениях умный и целеустремленный человек мог долгое время скрываться от всеобщего внимания, перемещаясь с места на место и приглядывая за происходящим. Это занятие Питер Паркер припас для Человека-Паука. Но сначала нужно было позаботиться о вещах, с которыми Паучок не смог бы справиться без риска для себя. А вот Питер Паркер мог.

Он поднялся по большой мраморной лестнице, прошел через главное здание и наконец очутился возле черного хода, который вел к маленькой площади, отделявшей это здание от нового корпуса.

Новый корпус был целиком построен в академическом стиле шестидесятых: листовое стекло, алюминий и солидные цветные блоки. Кто-то, обладающий крайне странным пристрастием к современному искусству, возвел в центре площади нечто из нержавеющей стали, названное Деревом Жизни. Студенты научных факультетов утверждали, будто залитыми лунным светом весенними ночами они танцевали вокруг Дерева, разбрасывая по сторонам шарикоподшипники. Остальное время года с ветвей сооружения свешивалась туалетная бумага. Дерево все ненавидели.

Питер поднялся по пологим ступенькам научного корпуса и остановился возле главного входа у доски объявлений убедиться, что там не появилось чего-нибудь интересного. Как правило, в это время года, на каникулах между семестрами, там не оказывалось ничего, кроме устаревших приглашений на вечеринки и университетского перечня адресов электронной почты, который устарел, скорее всего, еще к концу той недели, когда его вывесили. Внизу страницы какой-то шутник написал: «Если хотите хорошо провести время, звоните PI 3-1417…»

Питер свернул направо, в сторону лестницы, что вела к аудиториям на втором этаже. Под ней в стене красовалась дверь, за которой и скрывалась кафедра ядерной физики, по одной простой причине – бо́льшая часть оборудования слишком много весила и его не могли поставить где-либо выше.

Основная часть дверей в здании была вращающегося типа, но эта запиралась на замок. Питер достал из кармана ключ и отпер дверь. Свои ключи имели все преподаватели, докторанты и аспиранты, работающие здесь, раздобыть их не составляло труда. Но сама дверь служила своего рода препятствием. За ней конструкция здания менялась, становилась тяжелее и прочнее. Стены здесь были толще, а сразу за дверью из левой стороны коридора вырастала перегородка, перекрывающая две третьих прохода. Примерно через полтора метра такая же стена вырастала с правой стороны. Старая добрая радиационная безопасность. Случись внутри какая-нибудь авария, радиация не сможет попасть прямо к двери и затем наружу. Сама конструкция и ее вид напоминали о противорадиационных бункерах и время от времени пробуждали в Питере детские воспоминания о том, как они прятались в школе под партами, прикрыв голову руками во время учений о действиях в случае объявления ядерной войны. Как там называлась эта старая песня? «Пригнись и накройся»? «Много пользы она бы нам принесла на нулевой отметке», – подумал он, пробираясь мимо перегородки.

Питер направился в сторону аудиторий и лаборатории. В помещении стояла гробовая тишина, но она царила здесь даже в разгар занятий. Здешнему оборудованию не требовалось присутствия тяжелых кондиционеров, у большинства машин практически не имелось движущихся частей. Но это место, такое чистое, светлое и яркое, само по себе несло легкий оттенок угрозы, молчаливой силы, которую одни применяли в благих целях, другие в менее благих и которая спокойно ждала, в каком направлении качнется маятник.

Питер подошел к двери в самом конце коридора. Она тоже оказалась заперта. И, как и внешняя дверь, открылась с помощью того же ключа.

Питер просунул голову в образовавшийся проем. Как он и надеялся, внутри горел свет, отражавшийся в больших запертых шкафах и массивных молчаливых машинах.

– Есть кто? – поинтересовался он.

– Привет! – раздался из противоположного конца комнаты знакомый женский голос. – Кто здесь?

– Питер Паркер.

– Боже правый, блуждающий мальчик вернулся! – практически пропел все тот же голос. Из-за разделяющей комнату перегородки выглянуло жизнерадостное женское лицо, обрамленное длинными светлыми волосами, туго стянутыми в хвостик на затылке.

– Дон! – воскликнул Питер. – Как поживаешь?

– Не так уж и плохо, – ответила Дон, – вот, наверстываю работу… – Она сделала непривычное для себя ударение на последнем слове и плутовато улыбнулась ему.

Питер надеялся, что Дон МакКартер – нет, теперь ее звали Дон Лакс, он все время забывал, что девушка вышла замуж, хотя с ее свадьбы прошло уже больше года, – все еще будет тут, работая над диссертацией. Она писала докторскую на кафедре ядерной физики и обладала одним из самых быстрых и ярких умов, что он когда-либо встречал. Дон с легкостью могла за секунду переключиться с заученного разговора о физике суперколлайдеров на «гу-гу-гу» со своей новорожденной дочерью. К слову о дочери, ведь он только сейчас заметил малютку. Девочка сидела в переноске на полу и размахивала бело-розовой жевательной игрушкой, время от времени хорошенько ее обсасывая.