Сергей Чижиков - Тайны стихий. Часть первая

Начало светать. От усталости мир казался сюрреалистичным, Анна чувствовала небольшую тошноту и болезненное покалывание в горле. Сторож тем временем проснулся и суетился по хозяйству. Вскоре подошел и второй. Шанс улизнуть незаметно был утерян. Когда раннее утро стало поздним, к клетке подошел главный сторож, потрясая своим пузом. Вид троицы его малость позабавил:

– Да, неудобно вам тут, поганки вы эдакие, – весело сказал он. – Но сейчас время такое, знаете ли. Все готовятся задать жару злодеям, знаете ли. Непросто это, да. Поймаешь кого, – хотя тут и нечасто такое бывает – так надо же, чтобы конфискат был какой-никакой. А с пустышками, голодными шмакодявками, никто особо не хочет возиться. Так что, вы уж не серчайте, детишки. Посидите пока, мы вас покормим, уж так и быть.

– Может, и водички дадите попить? – спросил Лемов.

– Это да. Про водичку-то мы и забыли! – заулыбался главный. – Нечасто у нас тут пленники отдыхают, нечасто. Эх, да я бы вас и отпустил даже. Но ведь послал же уже парня с докладом! Ладно, сейчас будет…

И он снова ушел. Закончится этот кошмар еще нескоро. Анна была выжата досуха, никакая вода ей не поможет. Сидеть им здесь еще долго, а там недалеко и до печального конца.

– Не п…получается, Анна? – слабым голосом спросила Осина.

– Нет. Это не работает. Ничего не работает.

– Попробуй воспоминания.

– Что?

– Я тут думала п…понемногу, – ответила Осина. – За что-то же тебя выбрали. Я бы сказала, где-то в тебе есть с…светлый уголок. Буквально.

– Осина, я не могу больше… это все полная чушь.

– Ты не стараешься! Не путай дар с п…подарком! Нужно развивать его, д…делать усилия!

– Я и делаю!

– А я думаю, ты п…пользуешься своим разумом, а не внутренней силой! Когда ты п…позвала силу тогда, разум тебе не мешал! Это был именно н…нужный способ!

– О как, – вставил Лемов. – Нужно быть тупым, чтобы вызвать силу…

– Нет, нужно п…принять силу, какая она есть! Внутри себя!

Как отличить разум от внутренней силы? Анна точно уже ощущала эту силу, в которую поверила с таким трудом. Неужто она еще не убеждена достаточно, чтобы пользоваться ей? В глубине мыслей и чувств она не хотела быть хранительницей, что бы это ни значило. И боялась этого. Но сейчас страшнее был другой исход, нужно взять себя в руки.

Воспоминания? Анна посмотрела на залитую солнцем поляну у дома сторожей, цветы и тени деревьев. Мысленно она заменила этот образ своим: яблоневый сад около родного дома, блики теплого летнего солнца, скользящие между яблонями, комната, освещенная утренним светом, где она просыпалась много лет, любование звездами в то время, когда полагалось спать. Все самые лучшие ее воспоминания были о том, как беззаботно она жила когда-то. Образ получился настолько реальным, что она даже потянулась к одному из яблок, чтобы сорвать его с ветки. Но образ исчез, а вместо яблока в ее ладонь поползли светящиеся белые ленты, взявшиеся из ниоткуда. Сияющие, ослепительно белые, они ползли в каждый палец ее руки, протянутой сквозь прутья решетки.

– Свет твой друг, Анна, – благоговейным шепотом сказала Осина.

– Ты права, – Анна почувствовала, что плачет, – его я любила больше всего.

Все цвета преобразились! Нет, их стало больше, в тысячу раз больше! Теперь свет не только лился с небес, светилось все, все, что было вокруг, и каждое своим особым светом. А солнечный свет был словно живым, она почувствовала, как трава, деревья и цветы жадно пьют его, впитывая с ним саму жизнь. Образы, что она представляла раньше, снова ожили в ее памяти, но стали ярче. Теперь в них тоже все сияло и светилось разными цветами и кто-то будто звал ее, без звуков и даже без слов: «искорка, искорка». Это нечто радуется их новой встрече.

С усилием Анна поднялась на ноги, благо хоть стоять в этой камере можно было без проблем. Ее пошатывало от усталости, а от буйства красок и эмоций она отчасти потеряла ощущение своего тела. Немного привыкнув вновь стоять на ногах, она снова мысленно позвала. На зов явился крохотный огонек, невероятно яркий, белый, окруженный ореолом свечения. Он летал вокруг нее, будто светлячок, и как мотылек он тянулся к ней, хотя светом был он, а не она. Это был чистейший кусочек света, связанный с ней какими-то необъяснимыми узами. Она звала еще, и их стало больше. Светлячки окружили хранительницу, хороводом вращаясь вокруг. Анна вытирала слезы руками.

К клетке снова подходил главный из сторожей, он нес в руках небольшой котелок с поварешкой, в котором парила каша, а также чарку с водой. Главный остолбенел, заметив светлячков, в танце окруживших Анну. Челюсть у него отвисла, он просто встал и пялился, пытаясь осознать. Анна уже знала, что может сделать. Ее зрение так изменилось, что теперь она видела тысячи деталей, незаметных раньше. Взмах руки и светлячки слились в яркий луч, и разом ударили по одной из ржавых дверных петель. На смену одним огонькам появились другие. Следующий взмах снес вторую петлю, и дверь повисла на одном замке.

Главный бросил все, что нес в руках, и попятился назад, крича что-то другому сторожу. Анна не хотела ему вреда, она плавно повела рукой, и светлячки ринулись вперед, они почти мгновенно нагнали сторожа и пихнули его, он полетел лицом в землю. Анна вышла из клетки, за ней последовали и остальные: Лемов немного прихрамывал, Осина шла неуверенно и выглядела пораженной. Странно, ведь именно она подсказала ей способ, но не ожидала результата.

Когда откуда-то выбежал второй сторож, вооруженный довольно длинным боевым ножом с несколькими долами на лезвии, Анна пригрозила ему:

– Уходите отсюда! Забирай своего командира! Уходите!

Парень явно испугался. Ее внешний вид, видимо, ярко демонстрировал угрозу.

– Пойдем лучше, пойдем, – звал его главный, поднимаясь, скачала на колени, а потом уже на ноги. – Это колдунья!

На лице парня читался ужас и он отступил. За ним последовал и главный сторож. Анна не желала им зла.

– Что ты там говорил про припасы? – спросила она у Лемова.

Снова крыши, проклятые крыши. Нынче это слово наполняло жизнь Цимбы, занимая ее значительную часть. Темные предпочитали путешествовать именно по крышам. Они не могли перемещаться слишком далеко с помощью тьмы, потому использовали крыши как промежуточные площадки. Кое-где можно было переходить с дома на дом и вовсе безо всяких особых сил, обычным прыжком. Только риск упасть был велик, но Цимба пока не умела перемещаться, потому пользовалась лишь своими ногами, с подстраховкой силы. Теперь Цимбы вызывала силу достаточно легко, по крайней мере, по вечерам и ночью. Летнее солнце сильно ослабляло темных, затрудняя вызов силы и увеличивая ее расход в середине дня. Даже Дэнсу стало сложнее, он теперь проводил дни в каком-то из местных подвалов, где когда-то лежала в темноте Цимба. Он медитировал и пытался, с его слов, проникнуть во тьму поглубже.