Дина Самохина - Ты можешь быть лучше

Упорно игнорируя Вениамина и стараясь не заснуть, он уткнулся в окно.

– Андрей, знаю, тебе сейчас тяжко, но что ты скажешь, когда на твоих похоронах я скажу что-нибудь настолько же тупое?

У Андрея сделался жалкий вид.

– Я даже не сомневаюсь, что так оно и будет. Но если ты правда изречешь нечто близкое к тому что сказал я, я открою глаза, восстану из гроба и скажу, что ты превзошел самое себя и ничего умнее я от тебя в жизни не слышал.

Вениамин хмыкнул, не соглашаясь, но и не отрицая. Правда, и такое может быть. Андрей еле удержался, чтобы не повернуться и не посмотреть на него. Вениамин казался ему забавным существом, которое по годам должно быть серьезным и ответственным, а на деле… на деле одело красный галстук к похоронному костюму (и где только взяло?). Но на этот раз дядя был настроен серьезно и даже на сколько-то процентов искренно.

– Тебе грустно и хочется сдохнуть. – Андрей приподнял брови, чтобы показать, насколько высоко оценил познания родственника в телепатии. – Но ты не должен винить себя за то, что ты от него тогда уехал. Рано или поздно это все равно должно было произойти… я даже удивлен, что ты так долго с ним продержался… многие подростки намного раньше уезжают от родителей – в гимназии, за границу, даже в интернаты… – он отвернулся к окну, стараясь не впускать в свой разум выражение лица племянника, которое было уж слишком эмоциональное. – Что меня больше беспокоит, так это то, что в момент его смерти ты был пьян, как собака!

Андрей дернул за ручку двери, собираясь вывалиться из машины на ходу, но Вениамин с неожиданной скоростью придавил племянника локтем к сиденью и заставил водителя заблокировать двери. Потом он удивленно посмотрел на Андрея, которого трясло несмотря на то что в машине было тепло. Его лицо посерело еще больше, а из глаз текли слезы, но вряд ли от печали. Скорее, парень был на грани нервного истощения и мечтал сейчас если не о покое, то хотя бы о смерти. У Вениамина мгновенно возник в голове целый список неприятных вещей, которые он мог бы ещё высказать племяннику, но он сдержался – иначе все стало бы только хуже. Он только собственноручно пристегнул Андрея ремнем безопасности и отодвинулся подальше, чтобы не раздражать его больше. В голове у Вениамина витали размышления вроде «Стоило ли брать на себя заботу о таком психе и алкоголике? А вдруг он совсем безнадежен?». Ведь в глубине души Вениамин всегда мечтал перевоспитать племянника и сделать из него крутого и умного человека. Разумеется, Андрею он об этих мечтах не сообщил бы и под угрозой расстрела.

Когда Андрей отчасти пришел в себя, он задумался, сонно разглядывая спинку водительского кресла перед собой – дядя подал ему неплохую мысль. Действительно, ему было бы уместно винить себя за то, что несколько лет назад он порвал с отцом, почти сбежал от него и стал жить с дядей. Завязал дружбу с веселым, даже чересчур веселым народом, отбросил заботы, стал выпивать… Совершил массу вещей, о которых не стал бы говорить в полицейском участке… Даже Вениамин бы удивился, если бы узнал, что до того, как попытаться выпрыгнуть из машины, Андрей только с ужасом думал о том, как он один будет жить в пустой квартире, где недавно умер человек и оправдывал себя тем объяснением, что его чувства печали об умершем притупились от бессонницы.

Рассуждая о своем душевном состоянии, Андрей безжизненно смотрел на мелькающие за грязноватым окном особняки, кафешки, многоэтажки и машины. Он подумал, что много изменилось с тех пор, как он уехал в Москву – на этом углу теперь стоит новый дом, вместо развалюхи что была здесь прежде, а вот тут неподалеку живет его приятель… жил по крайней мере. По радио звенела какая-то скорее всего популярная, но жутко занудная песня, как правило о чувствах, и для Андрея это оказалось уже слишком. Он все-таки задремал, прислонившись к дядиному плечу и тот, смягчившись, приобнял племянника, мучительно размышляя над вопросом общения с трудными подростками.

***

Андрею уже когда-то снился этот сон. Это был сон-воспоминание: они с отцом идут по берегу моря, вечер, в лицо дует теплый ветер и в небе уже вовсю сияют звезды. Доносится запах шашлыка, дальше по берегу виднеются красные светлячки костров. Откуда-то раздаются веселые крики, песни, ноги утопают в колючем мокром песке и хочется брести так до края Земли. Ему где-то лет пять, отец еще очень молодой – без морщинок, седины и цепкого внимательного взгляда, особенно тревожившего Андрея в их последнюю встречу. Андрей подобрал камень и закинул так далеко в море, как только смог. Отец тоже выбрал плоский камень и показал ему, как надо запускать «блинчики». Андрей несколько раз попробовал, но в итоге только потерял равновесие и шлепнулся на мелководье. Отец засмеялся, подхватил его, и посадив к себе на плечи, побежал вдоль моря. Это был первый и последний раз, когда они с отцом ездили на море.

Когда Андрея разбудил Вениамин, ему очень не хотелось куда-то идти, но все же пришлось выползти из машины. С тоской, и каким-то волнительным предчувствием, напоминающим мандраж, он окинул долгим взглядом родную старинную многоэтажку и невесело улыбнулся, найдя собственные граффити на стенах. Отец его сильно ругал за них, потому что любил это древнее здание, но видимо так и не нашел подходящий под штукатурку оттенок краски – граффити оставались в первозданном виде. При мысли, что отец мог оставить их как воспоминание о сыне, Андрей улыбнулся.

Погода испортилась – над городом начали сгущаться тучи. Говорят, если три дня после смерти покойного идет дождь, значит умер хороший человек. Все три дня со смерти Бориса стояла ясная погода и Андрей время от времени укоризненно посматривал на небо: его отец был хорошим человеком, в этом не было сомнений. Наверное, – решил Андрей, – если расписание небес придет в норму, после моей смерти наступит жуткая засуха…

Медленно поднимаясь в лифте, Вениамин старался не смотреть в сторону зеркала, чтобы не расстроиться еще больше. Андрей напротив с наслаждением мазохиста рассматривал свое отражение. Глаза страшно покраснели, под ними не синие, а уже совершенно черные круги, на лбу пара прыщей… Кира была бы в восторге, – решил Андрей и мороз пробежал у него по коже, едва он вспомнил о Кире. Она была его девушкой еще три дня назад. Она была его девушкой почти три года. Пока он не познакомил её со своими друзьями. Пока его алиби не рассыпалось. Пока она не поняла кто он есть на самом деле. Все было примерно так:

– Алло, малыш? Ты опаздываешь. – Одетый по последней моде, ловя на себе взгляды симпатичных девчонок, Андрей сидел в уютном ресторанчике в центре Москвы, и рассеянно просматривал меню, прижимая к уху телефон. – Что?!… Ты сейчас серьезно? Твоя семнадцатилетняя сестра угнала твою машину?.. Ладно, как скажешь, если для тебя это обычное дело… О, так ты все-таки приедешь?.. Окей…