Петер Клуг - Лисий Хвост. По ту сторону холмов. Книга вторая

– Отец, – Шима порывисто вскочил, – у меня тоже есть вопрос. Ты говоришь, что до прихода Великого Дракона люди жили в варварстве и не знали света цивилизации. Тогда кто же построил эти крепости здесь, в пустошах? Ведь их не строили ни степняки, ни какие-либо князья. Значит, они возникли до Великого Дракона, и, значит, не были их строители совершенными дикарями.

– Шима, мы просто ничего не знаем о предшествующих временах.

– Но получается, что произошло что-то, из-за чего древние люди впали в варварство и дикость. Что-то случилось с теми людьми, которые строили эти крепости.

– Может быть. В мудрых книгах говорится, что древние люди совершили какой-то страшный грех, прогневили драконов и таким образом вбили первые клинья между мирами. От этого всё мироустройство содрогнулось, и гармония нарушилась. Большинство людей пришло в ужас от содеянного, и их разум помутился, они погрузились во тьму дикости, стараясь забыть о грехе. Или, возможно, это была их попытка так искупить грех. Но осталось какое-то число людей, которым гордыня не позволяла признать свою неправоту, они продолжали упорствовать в грехе и стали дэвами, полулюдьми-полуживотными. Позже Дракон сжалился над человеческим родом, простил людей и вновь просветил их, но те закоснелые и упорные грешники так и остались чудовищами. Я и ваши родители видели таких. Поистине, они ужасны, и печальна их доля.

Хару умолк, перед его внутренним взором проносились картины прожитых лет, в которых он видел свою жену, Киккаву и дэвов. Вспомнились ему и ночные бдения маленького Шимы, когда он не мог спокойно спать в полнолуние, и это продолжалось многие месяцы, до тех пор, пока Билигма не начала заниматься с ним.

– Господин Хару, а что дальше было? – подала голос Севда.

– Дальше? А дальше люди стали строить города и замки, освоили ремёсла, научились торговать, строить корабли и бороздить моря. Казалось, что наступили благословенные времена, однако вскоре людям стало мало того, что они имели, они пожелали богатств друг друга, и начались войны. Самыми бедными почитали себя жители степи. Собрав все силы, они двинулись на юг, на Империю. Войны шли одна за другой несколько столетий, изматывая обе стороны. Победителя всё не было, но в конце концов Империя заключила союз с княжеством Тигра, и те ударили на степняков с севера. Тогда уж война закончилась быстро. Кочевники были полностью разбиты, очень многие из них были захвачены в плен целыми племенами. Империя проявила милость, предав казни лишь вождей и начальников. Всех остальных пленников, включая детей и женщин, было приказано переселить на далёкие западные окраины, где у Империи всегда не хватало рабочих рук.

После этого степи опустели, обезлюдели. Тем не менее, чтобы не повторилась такая же война, император приказал возвести стену вдоль северной границы страны и защитить государство. Двести лет строилась эта стена и стоила огромных денег и усилий. Даже для такого богатого и могущественного царства, как Империя, тяжесть столь величественного строительства оказалась почти неподъёмной.

Сначала прокатились бунты по всей стране, которые с трудом удалось усмирить. Потом из-за расстройства хозяйства начался голод. После голода пришли болезни. Купцы из других стран распространили заразу на острова, и вскоре весь мир уже мучился и погибал. Рассказывают, что в годы мора, а случилось это лет триста назад, погибло больше половины всех людей на свете. Страны обезлюдели, торговля пришла в упадок, некому было заниматься ремёслами и обрабатывать землю.

Некоторые искали спасения в новых землях, и так возник Вольный город, и заселился Северный остров, где нет никакой единой власти, а каждый живёт, как полагает правильным. Часть имперских пленённых степных родов, пользуясь сумятицей, сумела перебраться обратно в степи и хоть немного вновь населить их. С тех пор утекло много времени, но ни одно из государств так и не оправилось полностью от Моровых лет.

Много и других случаев поведал Хару. И о славных властителях, и про Миня, который плавал далеко на юг, а затем обогнул Северный остров, одолев морских разбойников и дикарей. О великих воинах, в одиночку сражавшихся с десятками врагов за раз, но павших не в тех неравных битвах, а от рук предателей или неверных жён. Часто, когда Хару уставал вести рассказ, его подхватывал Мэргэн, повествовавший о благородных кочевниках, державших в страхе стражу имперской стены.

Рассказы не кончались, их хватало на каждую ночь. Так что, когда спустя два месяца путники, наконец, добрались до одного из истоков Степной Матери, в запасе у них оставалось ещё много легенд и преданий. Однако теперь отряд находился лишь в нескольких днях пути от Сатыша, и ко всем пришло понимание того, что они и сами вот-вот станут частью новой истории.

Сатыш поразил юных путешественников многолюдностью, ведь в течение десятка лет добровольного затворничества на краю света круг общения степняков ограничивался лишь парой сотен человек.

В конце лета – начале осени, до первых серьёзных морозов степной городок наполнялся торговцами из разных стран, и, само собой, кочевниками, пригонявшими на продажу скот. Так что появление ещё одной группы с отарой овец не привлекло ни малейшего внимания. Однако само городище изменилось за прошедшее время разительно. Если в прошлое посещение оно состояло сплошь из разбросанных там и сям юрт, то теперь жилища были расставлены упорядоченно, образовывая небольшие кварталы, разделённые почти прямыми улицами. Десять лет назад единственным постоянным зданием в городке была старая баржа, вытащенная на берег, в бортах которой прорубили двери и окна и превратили в постоялый двор с харчевней для гостей из цивилизованных стран. Теперь же на берегу расположилось ещё несколько барж, также переделанных в дома, которые были соединены между собой деревянными мостками и образовывали своеобразный комплекс зданий. Мало того, ещё несколько барж было пришвартовано у берега и превращено в настоящий речной порт. Сатыш раскинулся в большой излучине вдоль правого берега реки, и порт находился в самом изгибе.

Но не только это поразило путников. Наибольшее удивление вызвало то, что на противоположном берегу, где возвышался высокий холм, на его вершине полным ходом шло строительство. Кто-то завёз камень и дерево, и теперь там уже обозначились очертания будущей крепости. Её положение было выбрано безукоризненно: стоя высоко над излучиной реки, она контролировала всё перемещение вверх и вниз по течению.

Ещё въезжая в Сатыш, любой обратил бы на это внимание. Не стали исключением и Хару со спутниками. Мэргэн хлопнул себя по бёдрам и громко, с чувством выругался: