Ольга Тишина - И боги горшки обжигают

«Мне кажется я во сне. Это всё происходит не со мной», – думала она, возвращаясь в свою комнату. Открывая дверь, она неожиданно почувствовала странный, чуть сладковатый запах, ударивший в ноздри. Голова закружилась. Тело обмякло, и его подхватили сильные руки.

Она – кровавая рана. Боль. Боль. Страшная, всепоглощающая боль, разрывающая на части. Кипяток, бегущий по сосудам, жжёт каждую клеточку. Пусть придет смерть! Она избавит от этой БОЛИ.

Тело горит, полыхает в обжигающем пламени. И нет конца немыслимому, нечеловеческому страданию. И вдруг… всё кончилось. Боль исчезла, а сознание скользнуло в пропасть спасительного небытия.

Свинцово – тяжелые веки, тысячетонным грузом, навалились на глаза, не давая им открыться. В горле саднило. Рот пересох.

– Пить, – прошептали непослушные губы. Рука попыталась подняться, но бессильно упала на белоснежную простынь. Кто-то приблизился. Размытое лицо, с черными провалами глаз, наклонилось. Откуда-то издалека, трубно донеслось:

– Кажется, она приходит в себя.

Потом, уже другой голос вторит ему:

– Та прагмата панэ кала!

«Странно, – подумала Соня, – он сказал «прогноз хороший», что это значит?».

Но думать над этим вопросом не было, ни сил, ни желания. Сознание вновь ускользнуло в бездну.

***

В одной из комнат, более напоминавшей стерильный больничный бокс, над микроскопом склонилась женщина. Эта была Триа. Она заметно нервничала, кусая губы, но вдруг, резко отстранилась от прибора. Выражение лица её изменилось, стало радостно-возбуждённым.

Златокудрая вскочила, заметалась по комнате, натыкаясь на столы и массивные приборы. Потом, вновь прильнула к окуляру прибора и долго смотрела в него. Наконец, откинулась на спинку стула и протерла уставшие от бессонной ночи глаза.

Все, что она делала, оказалось не напрасным! – взволнованно думала женщина. – Великий эксперимент удался! Капля Серумвит разбудила дремавшую, досель, в medulla spinalis девчонки, колонию микроскопических протоплазмоидов, первых коллективных разумных существ во вселенной. Процессы их жизнедеятельности, в виде атомарных частичек энергии, обнаружились в первых образцах крови землянки. Сейчас же, проснувшись, они должны занять свое законное место в центре каждой клетки организма. По-видимому, колония была крохотная, так как протоплазмоиды почковались, причем с невероятной быстротой. Когда завершится процесс слияния, не останется ни одной не оплодотворенной клетки! Опьяненная этим открытием, Триа бросилась прочь из комнаты.

***

Соне снился чудесный сон. Она летела над землей. Далеко внизу, медленно, проплывали поля и луга, леса и рощи, озера и реки. Душу её переполнял восторг полета, упоения свободой. Она кричала в экстазе о своем новом умении. Кричала громко и звучно, ничуть не удивляясь этой своей способности. Обуреваемая диким восторгом, она летела, раскинув руки, ощущая собственную всемогущесть и всесильность. Она владычица над этим Миром! Она Богиня!

– Очнись София! – позвал тихий далекий голос. Он становился всё настойчивее и требовательнее, заставил выскользнуть из спасительного Ничего в Реальность и увидеть широко распахнутые, с тревогой смотрящие, бирюзовые глаза.

– Эния! Прости, я, кажется, всё на свете проспала, – девушка резко поднялась с кровати. Голова закружилась, всё поплыло перед глазами. От падения ее удержали заботливые руки.

– Тебе нельзя так резко двигаться, дорогая! Ты ещё очень слаба.

– Что со мной? Я плохо помню, – София упала на подушки. Голова нестерпимо заболела. – Сон. Боль!

– Фтохо пайди…

– Почему?

– Что почему, дорогая.

– Почему я «бедное дитя»?

– Ты… поняла меня? – Эния удивилась.

– Да, ты сказала «бедное дитя».

Прекрасное лицо вытянулось в недоумении. Огромные глаза – распахнулись. Но вопрос в них быстро сменился пониманием происходящего.

– Ты сильно болела София, – она ласково погладила молодую женщину по волосам. – Не пугайся, когда посмотришь на себя в зеркало.

– Что со мной?

– Ничего страшного! Успокойся. Просто немного похудела. А волосы – отрастут. Возможно, ты теперь и не это сможешь.

– Ты опять говоришь загадками, – проворчала София, ощупывая свою голову. От густой гривы волос остались жалкие остатки.

– Не переживай София, ты всё равно очень хорошенькая.

– Эфхаристо, Эния. Спасибо!

– Паракало, агапо, София.

***

В круглой башне дворца находились двое. Мужчина и женщина. Муж и жена. Ещё никогда Триа не видела своего супруга в таком подавленном состоянии. Она же, напротив, надела на свое прекрасное лицо маску удивительного спокойствия. Но это была лишь маска. В душе женщины бушевало пламя. Это было пламя надежды. Радость обуревала её естество. Оставалось лишь убедить мужа в своей правоте, в том, что проступок её был во благо. На это она возлагала большие надежды. Ведь у неё есть козырь. Очень большой козырь в рукаве.

– Что ты наделала Триа, – мужчина тяжело, с усилием поднял голову. Он встал, упираясь руками о поверхность массивного письменного стола, и подошел к широкому проёму в стене, выходящему на террасу. Взгляд его глаз, казалось, потонул в Океане.

– Не надо драматизировать Дио. Девчонка жива и… почти уже здорова. Она удивительно быстро восстанавливается. Капля Серумвит подействовала даже лучше, чем все мои ожидания. Её Сила просыпается. Ты понимаешь, что это значит Дио?

– Это значит, что скоро у нас появится новый архонт, причем настолько сильный, что мы все перед ним будем, как младенцы. Архонт, имеющий Ключ от Врат. Что изменилось теперь в нашей жизни Триа? Ты лишила нас последней надежды.

– Послушай Дио, – женщина подошла к мужу и робко дотронулась до его плеча. Голос её принял ласковые, льстивые нотки. – Я верю, что её силу можно использовать нам во благо. Зачем она ей. Это как дать ребёнку оружие. Её Сила должна стать твоей и только твоей! Ты самый могучий, самый мудрый из архонтов Геи. Получив Силу и Ключ, ты освободишь всех нас из этой тюрьмы.

– Оставь меня женщина, если я послушаю тебя, мы вновь совершим ошибку, и она приведет к катастрофе! – он сбросил ее руку с плеча.

– О, свет, что я вижу!? Страх? – златокудрая захохотала. – Ты боишься Дио? Где же тот всемогущий и отважный муж, которого я когда-то полюбила. Неужели, этот трус и есть могучий – Первый человек? – во взгляде женщины просквозило презрение. – Демиурги давно забыли о нас. Мы, букашки для них, грязь! Ведь они зажигают звезды! И кроме звезд, их ничего более не интересует.

– Неправда! – в глазах мужчины запылал огонь гнева. – Я знаю, Отец беспокоен за нас. Иначе он никогда не дал бы мне Каплю Серумвит. Эту драгоценность Вселенной. Он рискнул своим существом ради нас, в надежде, что мы доживем до его возвращения. А ты потратила её на земное дитя, непонятно каким образом оказавшееся здесь, на Глэз.