Анастасия Хрусталева - Потомок

Больше трех-четырех суток мне без еды и оружия не вытянуть, а еще и звери могут прийти, ведь они бывают разные: травоядные – хорошо, но с одними ножницами мне их не догнать, а от хищников такое оружие меня не спасет. Сознание подсказывает: надо идти. Спасатели все равно увидят следы, если снегопада не будет, а значит, меня найдут. В памяти всплывают слова моей матери: «Ждать и догонять – хуже всего; догонять еще куда ни шло, все-таки движешься». И я понимаю, что принял правильное решение. Эти мысли заставляют меня задуматься о моих родных, становится невероятно больно, за них, какие чувства они испытают, когда узнают о крушении. Маме девяносто два года, ей будет тяжелее всех. Пусть надежда всегда остается с ними.

Поворачиваюсь к заснеженной полосе: «Ну, теперь ты – моя дорога к жизни. Господи, помоги мне одолеть ее».

Сейчас примерно три часа дня. Начинаю движение по заснеженной полосе между скалами и лесом. Впереди километра на три тянется подъем, что там дальше – не видно. Глубокий мягкий снег раскинулся словно море: то по колено, то по пояс, порой и выше. Идти без привычки тяжело, поэтому приходится часто отдыхать. Думаю о ночевке, надо натаскать валежника из леса и развести костер под скалами – хоть спина будет защищена от ветра. Понимаю, что без пищи протяну дня три, а еще и без опыта, без по-настоящему теплой одежды, оружия… Прогоняю эти мысли: надо бороться до последнего.

До перевала остается немного, решаю остановиться на ночлег тут, ведь наверху более ветрено. Иду к лесу за дровами. Лес негустой, заросший у опушки ивовыми кустами. Валежника и мелкого сухостоя полно. Удачно, ведь топора нет. С полной охапкой дров иду к скалам, прикидываю, что на всю ночь надо охапок пять, не меньше. Принес первую, утоптал площадку у подножья скалы, зашагал обратно к лесу. Краем правого глаза заметил движение.

Внизу, примерно в километре от меня, два волка вышли из леса и нюхают мои следы. Не спешат, засеменили за мной, знают, что мне не уйти. Хорошо, что пока не видят, только чуют. Рой мыслей, отвергаю одну за другой. По логике вещей, лес – их дом, на дереве больше часа не высижу, костер развести не успею, да и дров там всего чуть-чуть… Остается бежать вверх, может, будет какое-то укрытие. Хватаю сумку, бегу. Волки увидели меня, пошли рысцой, особо не торопясь. Запыхался, волки все ближе, ищу глазами хоть что-нибудь, хоть палку какую-нибудь. Впереди, метрах в ста, что-то темное торчит из снега. Не добежать, расстояние сокращается, волки несутся уже во всю прыть. Вспоминаю про ножницы! Рву сумку, маникюрный набор в руках. Руки не слушаются, не могу открыть его. Вдруг взгляд останавливается на скале: прямо напротив меня, на небольшой высоте начинается расщелина и, расширяющимся клином, уходит вверх. Добегу ли? Метров тридцать. Добежал. Запрыгну ли? Высота – полтора-два метра. Подпрыгнул, подтянулся, влез… Волк лязгает зубами и с куском моей толстовки отпрыгивает вниз. Думал вскочить на спину, вцепиться в шею, но я подпрыгнул, и он промахнулся.

В расщелине места впритык, волк не запрыгнет, значит, будет пытаться ухватить за что-нибудь и вытащить меня. Хорошо, что ноги прикрыты небольшим выступом в четверть метра. Развернулся. Волки начинают разбегаться. Где мои ножницы? Вытаскиваю из-за пазухи набор. Открыть не успеваю. Волк, что поменьше, наверное, самка прыгает, зацепляется передними лапами за кромку выступа и начинает лязгать зубами, пытаясь схватить за штаны. Замахиваюсь маникюрным набором, делаю вид, что ударю, при этом истошно кричу, пытаясь осадить наглых зверей. Волк зажмуривается и отпрыгивает вниз. Успеваю открыть набор и хватаю ножницы. Второй, более крупный волк, заканчивает разбег, высоко прыгает и передними лапами сразу попадает на выступ, подтягивает туда же задние и начинает тянуться к моему горлу. Пока он на уровне моего живота, успеваю нанести ему удар ножницами сверху в затылок и сразу еще один туда же. Волк как подкошенный падает вниз и даже не бьется в судорогах. Вытягивается как струна и сразу замирает. Удачно попал: мгновенный паралич – и смерть.

Волчица только разъярилась от этого. Прыгает, рычит, глаза налились кровью… Но мне уже не страшно, она гораздо меньше. С ней можно и сразиться. Вдруг, даже не успев подумать, в момент, когда она на секунду зависла на выступе, успеваю схватить ее за шиворот и развернуть мордой к лесу. Правая рука как-то неудачно соскочила с одного ушка ножниц, и они открылись на девяносто градусов.

Вонзаю ножницы, держа за оставшееся ушко. Вторая часть повернулась поперек и мешает вонзить острие глубже. Волчица бьется, но чувствую, что рана незначительна и в ее движениях еще много силы. Держать ее становится тяжело. Выпускаю, но перед этим делаю рез лезвием ножниц от себя и уже у падающего тела вижу хлестанувший фонтан крови из горла. Ага, вскрыл артерию. Радость необыкновенная. Жив, победил и мяса теперь полно.

Волчица, захлебываясь собственной кровью, бегает по кругу под скалой, окрашивая, как из брандспойта, все больше и ярче снег кровью.

Начинаю вылезать, мне уже совершенно не страшно. Встал под скалой, жду. Ей не до меня, да и, наверное, уже не до кого. Шаги все короче, тело неустойчиво, вот уже и задок не бежит, а тащится за передними лапами, а они все реже переступают.

Все, встала, опустила голову к мертвому телу друга, захрипела и упала на него. Кровь, слабо пульсируя, некоторое время еще продолжала стекать по шкуре из раны, но вот и она иссякла. Изумительно, кровь спущена, мясо будет вкусным. Дотащил волчицу до места, где оставил хворост, сходил принес еще пару охапок. Сил больше нет. Зажигалкой разжег костер, погрелся чуток и принялся как мог ножницами свежевать волчицу. Получилось плохо, но как получилось, и то спасибо. Вскрыл тушу, срезал кусок мяса, вырезал часть печени и пожарил все это, нанизывая куски на ветки. Печень прожарилась лучше, а мясо осталось почти сырое. Я оставил его дожарить утром. Затем, пока туша не закоченела, нарезал куски мяса разной длины, свернул их рулончиками и положил на снег замерзать. Это теперь будет моей едой, пока не встречу людей.

Ложусь у костра спиной к скалам, подстелив все что можно на снег, голову кладу на холку волчицы, благо она еще теплая. Шерсть мягкая, мне удобно и хорошо. Чувство победы согревает меня изнутри, но вообще-то холодновато.

«Господи, спасибо, что помогаешь мне…» И то верно, Господь помог, ведь я городской житель и никакого опыта в подобных делах не имею. С этими мыслями и засыпаю.

Проспал недолго, открыл глаза от предчувствия чего-то. Явно есть повод, но что он из себя представляет? Подбросил дровишек, встал размять ноги. Слышно, кто-то идет по снегу. Ура, наверное, спасатели пришли. Пригляделся – опять волк, встал напротив меня шагах в двадцати, рыгает. К нему подбежал еще один, затем еще два. Стоят, смотрят на меня, но вперед не идут. Неподалеку, у туши убитого мной волка, еще пара зверей жадно жрут мясо. Понимаю, что они насытились и, скорее всего, на меня покушаться не станут. Волки еще постояли недолго, два доедавших сородича тоже подошли, посмотрели на меня, и все вместе посеменили кильватерным строем в сторону леса. Надо бросить им и остатки волчицы. Будут питаться этим пару дней, а там и мои следы занесет. Лишь бы не стали преследовать завтра, когда я пойду дальше.

Читать дальше