Николай Романов - Макс

На этих словах я рассмеялся:

– Да уж, везёт тебе на находки, когда ты возвращаешься с охоты. То вот коня нашёл, то меня!

– Действительно! – усмехнулся он. – Представляешь, выхожу из леса на опушку и слышу гомон какой–то. Поторопился к селу, а вдруг беда какая приключилась? И тут на меня выскакивает этот красавец. Я опешил, думаю, всё, отжил своё. А он подходит, смотрит на меня своими буркалами, спокойненько забирает у меня зайца, ложится рядом и начинает его уминать. Я за этим пока наблюдал, да в себя приходил, селяне подбежали. Они и рассказали, что это за зверь, потому как раньше я таких не видел, а только слышал разные байки. Так и остался он у меня. Пришлось отгородить ему угол в хлеву, да телегой и упряжью обзавестись.

– А что, действительно умное животное? – спросил я. – Понимает команды?

– Порой мне кажется, что он умнее меня самого. Мы как–то брёвна с ним таскали из леса, я деревья валил, обрубал ветки и сучья, да грузил на телегу. Так вот, одно дерево я подрубил, да в самом конце топорище у меня сломалось. А дерево то недорубленным осталось самую малость. Отошёл я значит от дерева шагов на десять к телеге за инструментом, чтобы топор поскорее починить, да к работе вернуться. Тут ветер дунул как–то особенно сильно, и дерево стало на меня валиться. Я и сообразить–то ничего не успел, тут бы мне конец и настал, кабы не Бес.

Ингар с любовью в глазах посмотрел на эту зверюгу.

– Он меня оттолкнул в сторону, понимаешь? От падающего дерева в сторону! Дерево шарахнуло по телеге, ось треснула, да колесо развалилось, а я только ссадинами от падения отделался.

– Да уж! – воскликнул я удивлённо. – Такую животину беречь надо.

– Так я и берегу, почти никуда его и не беру с собой, только если без него совсем уж никак. Он и защитник неплохой, пару раз мертвяки приходили к селению, так он трубить начинает и биться, пока его со двора не выпустишь. Он прямиком к мертвякам ломится, на части рвёт их и в землю втаптывает и только потом спокойненько возвращается домой.

– М–да, хороша зверушка, спора нет. Одного не пойму, если они появляются довольно часто, почему ты до Беса не видел других… Как они, кстати, называются? – замялся я.

– Сахи! Это переводится как «несгибаемый», – подсказал Ингар.– маги так их окрестили.

–Угу, сахи, значит… Так вот почему до Беса ты не видел других сахи, если они часто появляются и живут среди людей?

–Так я всю жизнь по лесам да по горам лазал. Следопытом и разведчиком был. В армии империи более пятнадцати лет прослужил, пока не словил стрелу в колено, да не охромел на долгое время. Тогда меня и списали в охранение этого посёлка у чёрта на куличках. Село хоть и вольное, да всё одно под крылышком у местных властей, да приглядом. Потому как рядом Пустоши как раз за этим вот леском начинаются, а оттуда порой всякое разное вылазит, да норовит до человечинки добраться.

Ингар указал на видневшиеся за забором вдалеке макушки деревьев и продолжил:

– Потому и село у нас вольное, что мы на страже вроде как стоим, да жизнями своими круглый год рискуем. Если мимо посёлка какая нежить пройдёт – доберётся до тракта, а там движение оживлённое, люди, скот, да товары. А это очень невыгодно для власть имущих, когда торговле что–то мешает. Убытки это и потери людские, вот и пекутся о таких посёлках. Селят в них бывших солдат, как я, раненых да увечных, кому податься больше некуда. Вроде как в усиление обороны. К тому же, у нас тут народец–то разный живёт, не только бывшие вояки вроде меня, крестьяне в основном, конечно, но встречается всякое. Кто от злого хозяина сбегает из мастеровых или невольников, кто от смерти бежит, а кто и от суда людского, да божьего. Потому как по закону – выдавать людей, поселившихся в вольном поселении, никто не может.

М–да, что–то мне эта система напоминает, только не могу вспомнить, что именно. Кстати, об убытках, да поселенцах, я ведь тоже в каком–то роде убыток – ем, да сплю, а пользы никакой.

–Ингар, а что, может, найдётся для меня местечко в вашем поселении? Да дело какое по силам, чтоб хлеб зазря не есть. Как ты помнишь, я сам не знаю, кто я и что со мной. Я не могу сказать, что много чего умею и знаю, но вроде как кое–какие знания сохранил. Могу полезным оказаться для села? Потому как мне нужно пристанище, ведь я не имею представления, откуда я родом, есть ли у меня где–то дом и семья, и ждёт ли моего возвращения хоть кто–то. Так почему бы не остаться пока здесь, да не отблагодарить вас посильно за помощь?

–Неужели вспомнил чего? Может, кем был вспомнишь до того, как к нам попал? Да и вообще, что умеешь–то? А места у меня полно, сам видел. Так что оставайся, дело мы тебе найдём.

Я призадумался. Рассказывать о своей прошлой жизни почему–то отчаянно не хотелось. Кто знает, как местное население реагирует на попаданцев? Да и в прошлый раз он явно пропустил часть моего рассказа о себе мимо ушей. А то примут за какого–нибудь демона, и лети Максимка дальше, новое тело себе ищи. Но знания какие–то у меня есть, та же элементарная математика, да письмо. Правда, насчёт письма я что–то сомневаться начал. Вряд ли они тут русский алфавит знают. Что ж, надо, наверное, придерживаться максимально близко к правде, дабы не попасться на вранье.

– Мне кажется, охранял я что–то, вроде караваны с товарами. И вроде как считать и читать–писать умею.

– Хм… Охранник, значит? А ну–ка, пойдём со мной.

И пошёл в сторону своей мастерской. Я пошатываясь поплёлся за ним. Всего через несколько шагов глаза стало заливать потом, а дыхание моё сбилось.

–Нет, это совсем не дело. Нужно возвращать былую форму, а то совсем в чахлика превратился. Двадцать метров пройти не могу самостоятельно.

Скрипнув зубами, я поплёлся дальше.

Войдя за Ингаром в открытую дверь постройки, я огляделся и присвистнул. Да это же арсенал, мать его! Самый натуральный! Правда, из оружия тут только луки со стрелами. Зато количество поражало – сотни луков в разобранном виде со снятой тетивой лежали на полках и висели на стенах.

– Ингар, а что это?

Я указал на всё это оружие.

– Так это поделки мои. Луки я делаю на всю деревню, да и не только нашу деревню, – гордо пробасил Ингар. – Бывает и из других посёлков люд приезжает за луками. Им ведь тоже как–то охотиться да защищаться надо, – голос его раздавался из–за одного из стоящих у стены стеллажей. – Ага, нашёл! – послышался довольный возглас.

Из–за стеллажа вышел довольный Ингар, держа в руках лук и несколько стрел, смотанных вместе бечёвкой.

– На–ка вот, возьми. Я его недавно только сделал, попробуешь из него пальнуть вон в ту стенку, – он указал на стену, противоположную входной двери. – Видишь, круги нарисованы?

Круги–то я видел, правда, по–моему, это не те круги, в которые стреляют, а те, которые от ушиба головы бывают… Я потряс головой и сосредоточился, сумев разглядеть в плохом свете искомые круги, нарисованные на стене угольком, а вот что дальше с луком делать – понятия не имел. Нет, в детстве как любой уважающий себя пацан, я, конечно, мастерил себе такие игрушки, как лук и меч, но настоящий держу в руках впервые. И ведь придётся признаваться в этом, потому как он сразу увидит, что я ничего не могу с луком поделать, и что банально – не умею им пользоваться. Но вот как объяснить, почему охранник с караванами путешествовавший стрелять из лука не может?